Я присел на край стола.
Помощник прокурора Ховерс выглядит типичным маменькиным сынком. Он маленького роста, с розовыми пухлыми щечками, в очках. Лицо его выражает полнейшее удовлетворение жизнью.
— Итак, сделайте усилие и попытайтесь осознать свое положение, миссис Стон. Я понимаю, вам это очень тяжело, но вы должны попытаться.
Нет, вмешиваться я не буду. Да это и не имеет смысла. Ховерс рассчитывает отличиться и будет действовать строго по закону.
Для того чтобы продвинуться по службе, он в подобной ситуации не пожалел бы и собственную мать.
А тот продолжал объяснять:
— Поймите, мы знаем все. Лил Кери буквально охотился за замужними женщинами, чтобы, вступив с ними в связь, потом их шантажировать. Его смерть является небольшой потерей для общества. Если вы проявите благоразумие и подпишете заявление, что убили его, я могу вас заверить как член прокуратуры — мы будем требовать для вас наказания в виде принудительных работ сроком…
Пат отрицательно покачала головой:
— Нет.
— Что — нет? — спросил Ховерс и, сняв очки, стал протирать их.
Она стала повторять то, что уже говорила:
— Я не стреляла в Кери. Я не была его любовницей. Я не имею представления, каким образом очутилась в его квартире.
Ховерс посмотрел на стоявшего позади нее капитана Карвера:
— Капитан, арестовавшие ее патрульные еще здесь?
Прежде чем Карвер успел открыть рот, ответил Джим Пурвис:
— Ну конечно. Я просил их подождать.
— Отлично. Пусть они придут.
Монте пошел за патрульными, а Пат посмотрела на меня. В глазах у нее стояли слезы. Я ответил совершенно безразличным взглядом, показывая, что происходящее с ней меня абсолютно не волнует.
Моей решимости хватило ненадолго. Отвернувшись, я посмотрел на револьвер в руках Джима. Самый обычный стандартный револьвер. Никелированный.
— Придется это дело расследовать, — сказал Джим.
— Если не ошибаюсь, это уже сделано, — пробормотал я и закурил сигарету.
Итак, значит, Пат была любовницей Кери и он пытался ее шантажировать! Но почему она не рассказала об этом мне?
Кстати, она могла рассказать и Джиму. Я был ее мужем, а он хорошим другом. Я детектив, а он шеф бригады по расследованию убийств в восточной части Манхэттена. Чем больше я обдумывал то, что случилось, тем ужаснее оно мне казалось.
Ко мне подошел Абе Фитцель, парень, в свое время первым назвавший меня Большим Германом и совершенно серьезно считавший, что я распутываю убийства не без помощи магии.
— Что ты думаешь об этом, Герман? — спросил он.
