Сокровенный дневник Адриана Пласса (37 и ¾ лет от роду) | страница 84

Может, у Энн с Джеральдом начался кризис веры? Я заметил в них общее неприятие и отсутствие какой бы то ни было реакции на любые духовные инициативы. Сегодня на группе они не сказали ни слова.

Позднее, когда Энн мыла посуду, я подошёл к ней и сказал:

— Знаешь, Энн, по-моему, у меня есть для тебя слово.

— У меня тоже будет для тебя одно слово, если стиральная машина не заработает в самое ближайшее время, — ответила она.

Помолился за неё.

Пришёл домой пятнадцать минут назад и увидел на столе записку от Энн. Оказывается, в кафе на углу нашей улицы объявилась брошенная семья. Не мог бы я им помочь? Здорово! Самое настоящее духовное приключение! Как отважный Бэтмен христианского мира, я иду вперёд, облекшись во всеоружие Духа и Слова, чтобы смело сразиться с любыми тёмными силами, которые попадутся мне на пути!

Вошёл в кафе примерно в половине седьмого, но кроме самого хозяина там сидели только Энн и Джеральд! Они пили чай, примостившись за столиком возле дальней стены. Ничего не понял. Подошёл к ним, сел за столик и спросил:

— А где же брошенная семья?

— Это мы и есть, — ответил Джеральд.

— Но ведь я… я думал… я ведь только занимался христианским служением! Для Господа!

— Но ведь мы тоже входим в твоё христианское служение для Господа, милый, — сказала Энн. — Так, может, ты мог бы помогать и нам, хотя бы иногда. Как ты думаешь?

Джеральд сходил к стойке и принёс нам всем жареной картошки. Я пообещал починить стиральную машину. Попросил у них прошения. Потом мы долго смеялись, вспоминая последние пару недель. Бог, наверное, тоже посмеялся от души.

Сегодня утром починил стиральную машину. Это заняло у меня ровно семь минут. Потом мы с Энн решили пойти погулять. Она говорит, что идею с «брошенной семьёй» им подкинул Фрэнк Брэддок. А ещё она сказала, что Фрэнк, оказывается, учился с отцом Джоном в одной школе — так вот, значит, почему они называют дуг друга Лопухом и Вонючкой! Оба стали христианами в один и тот же день. Потом пошли разными дорогами, но пришли, в общем, к одному и тому же. Забавно. Такое ощущение, словно я наконец-то очнулся от долгого горячечного кошмара. После обеда позвонил Леонарду и спросил его, на сколько он оценил бы мою работу в качестве лидера домашней группы по десятибалльной шкале.

— Какие же тут могут быть сомнения? — воскликнул он. — На десять баллов! легко!

— А если честно? — спросил я.

— Тогда на минус три, — ответил он.