— Мы это обсудим, тем более, что я кое-что пообещал Громову, — кивнул он. — Гвардия, отходим. Барс, какие потери?
— Раненые почти все, убитых нет.
— У меня семеро, два в тяжёлом состоянии, и тоже почти все раненые, — проговорил Николай Морозов, двинувшись вместе со мной, махнув своим гвардейцам, последовавшим за ним.
— На, вот, — протянул мне мой автомат Барс, — не бросай своё оружие где попало.
— Я мастер контактного боя, — угрюмо проговорил я и кивнул. — Спасибо.
Махнув на меня рукой, Барс только вздохнул. А я, достав сигареты, предложил их Николаю, который, как ни странно, в этот раз не отказался и сразу же закурил…
Ожидая сигнала о готовности самолётов, мы просто ждали, расположившись под затянутым облаками осенним небом. Мои люди были вымотаны, и большая часть из них были ранена, поэтому я никуда их не погнал. Пусть другие тоже работают, мы и так взяли на себя практически непосильную задачу в виде устранения несостоявшегося императора.
Новости всё приходили и приходили — весь центр Москвы был оцеплен силами гвардий Великих семей и их союзников, а также агентами службы безопасности, решающими вопрос безопасности гражданского населения.
В ходе продолжительных боёв вся Красная площадь была перепахана техниками, рухнула часть Кремлёвской стены вместе с одной из башен. Серьёзно пострадал сам Кремль, но всё же наши победили, пусть и с большими потерями. Только вот потерь среди администрации президента и членов Государственной думы было слишком много.
— Вениамин, ты в порядке? — тревожно спросила меня Ева, дозвонившись.
— Да, наш бой уже давно закончился, — ответил я ей, — мы сейчас возле полуразрушенного Кусковского дворца лагерь разбили. В центр не стали двигаться, нам здесь хватило.
— Понятно, — облегчённо вздохнула Ева и, прикрыв микрофон на телефоне рукой, пересказала новости остальным, а после снова спросила: — Ты скоро домой?
— Вечером вылетим. Не волнуйтесь.
— Хорошо, тогда будем не волноваться, а просто ждать, — тепло проговорила она. — Целую. Пока.
— Пока.
— А где мой поцелуй?
— Ночью будет.
— Ну и сволочь же ты, Старинов, — фыркнула Ева и отключилась.
Убрав телефон в карман, я тяжело вздохнул, закурил, и, задумчиво посмотрев на Морозова, сидящего с задумчивой улыбкой, спросил:
— Что?
— Сразу видно женатого человека — ты даже лицом меняешься, когда со своими жёнами разговариваешь.
— Три раза позвонили, — вздохнул я и улыбнулся. — Волнуются.
— Я вот тоже думаю, что женится пора, — достав сигареты и закурив, проговорил Николай, — надоело одному быть до чёртиков. Всё равно мне встать во главе семьи не светит. Тебя не приглашу, не просись.
