Герцог прекрасно знал все увлечения и привычки своей дочери.
— А почему ты думаешь, что я прогуливаю занятия у мастера Креда? — Эни, тряхнула своей рыжей гривой и сверкнула глазами. — Может, я на историю не желаю идти? Готова принять любое наказание за прогул. — она понурила голову, якобы признавая свою вину.
Будь на месте герцога кто другой, то вполне мог и поверить, но он хорошо знал сою дочь и ни на грош не верил в искренность покаяния своей дочери. Но как она играла! В высшем свете актерский талант не менее, а возможно и более важен, чем богатство и влияние. Так не скроешь истинное отношение к кому-то, по ком плаха плачет горючими слезами, но у него отец влиятельный дворянин, а потом мятеж гаси… Мда…
— Ой, не могу… кха-ха. — глядя на почти искреннее раскаяние дочери Ричард рассмеялся. — Доча… Я ведь почти поверил. Если бы не один маленький нюанс. — герцог сделал серьезное лицо, усилием воли стирая с лица улыбку. — Неужели, ты думаешь, что я не знаю расписание занятий, своей любимой дочурки… Ай-яй-яй…
Обличительную речь герцога прервал слуга, в этот раз он был не настолько бесшумным. Ибо катил перед собой маленький столик. Маленький, то маленький. Вот только количество наставленных блюд, явно превышало необходимое одному человеку, пусть даже и герцогу. Мясные копчености, рыба, что-то еще из холодных закусок. Герцог так и не понял. То ли салат, то ли запеканка. И венчал композицию небольшой серебряный кувшинчик с глинтвейном, из которого шел легкий пар.
— Куда изволите поставить, милорд? — с легким поклоном поинтересовался лакей.
— Оставьте здесь. Я сам. — отмахнулся герцог от прервавшего его слуги.
Зная крутой нрав своего господина, лакей не стал настаивать на своем обязательном присутствие во время трапезы хозяина, и, подкатив столик поближе к софе, на которой восседали отец с дочерью, быстро покинул кабинет.
— Ну ладно-ладно… — Эни сдалась, и внезапно стала серьезной, что несколько напрягло герцога, уже подтянувшего поближе стол и наливавший исходящий паром горячий глинтвейн в прозрачный, имперского стекла, бокал, одновременно выбирая из разнообразных закусок, чего бы он хотел отведать. — Я хочу рыцаря! — с нажимом проговорила она.
Ричард, едва-едва сделавший глоток, поперхнулся от неожиданности. Горячий напиток пошел не в то горло и герцог, закашлявшись, выплюнул большую часть жидкость прямо на стол заставленный едой. Безнадежно испортив стоявшие закуски. Кое-как восстановив дыхание, он развернулся к дочери всем телом, вытирая испачканное лицо рукавом дорогущего парчового камзола, и, хватая ртом воздух, как рыба вытащенная из воды, вперил в дочь изумленный взгляд.
