Джош что-то еще говорит, но его слова тонут в резко усилившемся шуме из ресторана. Я качаю головой. Он снова пытается что-то сказать, но я все еще его не слышу, поэтому любимый берет меня за руку. Поставив пустые бокалы на проносимый мимо поднос, Джош ведет меня мимо разрозненных групп гуляк, а потом мы наконец-то вываливаемся в коридор, хватая ртом воздух и отчаянно хохоча.
– Так… – выдыхая, говорит Джош. – Здесь нам больше делать нечего.
Я киваю в сторону выставочных залов, и мы, взявшись за руки, направляемся туда. Здесь холодно, почти как в морге, а экспонаты из зала в зал становятся все более странными. Например, перед нами предстают миниатюрные скульптуры, изображающие самые обычные предметы обихода, вот только рассмотреть их можно, лишь опустившись на колени. Или можно посмотреть короткометражку о том, как специально затопили забегаловку. Или коллекцию марионеток, из задниц которых торчат цветные карандаши…
– Это выглядит… – Я не могу подобрать подходящего слова.
– Будто им неудобно? – заканчивает за меня Джош.
– Я хотела сказать, как цветные анальные свечи, – поправляю я.
Джошуа взрывается смехом, и на нас сердито смотрит пожилая дама с мертвой лисой на плечах. Лисий мех, выкрашенный в фиолетовый цвет, выглядит так же странно, как и окружающие нас экспонаты.
– Именно так лиса стала фиолетовой. Кто-то в задницу вставил ей цветной карандаш, – шепчет Джош мне на ухо.
Я прикрываю рот рукой, но все равно по залу эхом разносится мое хихиканье. Дама снова сердито смотрит на нас, и мы спешно сбегаем в следующий зал.
– О боже мой. Это все… не то, на что я надеялась, – только и могу сказать я.
– Как ты можешь так говорить? – сквозь смех возмущается Джош.
Я трясу головой:
– Я хотела странностей, но, мне кажется, это немного чересчур.
– Неважно. Я с тобой, – пытается подбодрить меня Джош. – А в такой компании мне все равно, где находиться.
– Мне тоже… – От его слов я буквально слабею.
– Идем. – Джош сжимает мою руку.
Он притягивает меня ближе, пока мы идем дальше, и наши тела то и дело касаются друг о друга. Поразительно, какое у него крепкое тело. Какой он настоящий, какой живой и сильный.
– Мы еще не посмотрели на работы твоего финского фотографа, – напоминает Джош. – Может, они здесь?
Мы сворачиваем к выставке, разместившейся в дальних залах музея. На стенах висят сотни, а может, тысячи зернистых фотографий без рамок. Мы подходим к одной из них: на ней изображен смятый пакет из-под чипсов. Прежде чем сделать снимок, фотограф положил рядом с предметом записку. Слова написаны на финском, а ниже стоит дата.
