Жоан не было. Равич сказал себе, что ничего другого и не ждал. Но в комнате было как-то совсем уж пусто. Он осмотрелся, надеясь обнаружить хоть какой-то след ее пребывания. Ничего не нашел.
Позвонил горничной. Та явилась тотчас.
– Я хотел бы позавтракать, – сказал он.
Она только взглянула на него, но ничего не сказала. А спрашивать он не стал.
– Кофе и круассаны, Эва.
– Хорошо, сударь.
Он взглянул на кровать. Если даже Жоан приходила, вряд ли можно предположить, что она ляжет в разворошенную, пустую постель. Даже странно: все, что как-то связано с телом – постель, белье, даже ванная, – будто помертвело, разом лишившись живого тепла. И как все умершее, внушало отвращение.
Он закурил. Она ведь могла решить, что его срочно вызвали к пациенту. Но тогда-то он точно мог записку оставить. Он вдруг понял, что повел себя как полный идиот. Хотел независимость свою выказать, а выказал лишь невнимание. Невнимание и глупость, словно восемнадцатилетний юнец, который что-то самому себе доказать хочет. И тем самым только еще больше свою зависимость обнаруживает.
Горничная принесла завтрак.
– Постель сменить? – спросила она.
– Сейчас-то зачем?
– Ну, если вы еще прилечь захотите. В свежей постели лучше спится.
Она смотрела на него без всякого подвоха.
– Ко мне кто-нибудь приходил? – спросил он напрямик.
– Не знаю. Я только в семь заступила.
– Эва, а каково это вообще: каждое утро за незнакомыми людьми дюжину кроватей застилать?
– Да нормально, месье Равич. Ежели постояльцы другого чего не требуют. Только почти всегда кто-нибудь да полезет. А ведь в Париже такие дешевые бордели.
– Но утром-то в бордель не пойдешь, Эва. А как раз по утрам у многих постояльцев прилив сил.
– Да уж, особенно у старичков. – Она передернула плечами. – Если не согласишься, без чаевых остаешься, только и всего. Правда, некоторые тогда жаловаться начинают – то им, дескать, в комнате не подмели, то нагрубили. Это все со злости. Тут уж ничего не поделаешь. Жизнь – она и есть жизнь.
Равич достал купюру.
– Так давайте сегодня ее немножко облегчим, Эва. Купите себе шляпку. Или кофточку.
Глаза Эвы заметно оживились.
– Спасибо, господин Равич. Как удачно день начинается. Так вам попозже постель сменить?
– Да.
Она посмотрела на него.
– А дама у вас очень интересная, – заметила она. – Та, которая к вам теперь приходит.
– Еще слово, и я заберу деньги обратно. – Равич уже подталкивал Эву к двери. – Дряхлые сластолюбцы уже ждут вас. Не вздумайте их разочаровывать.
