– Зачем ты сопротивляешься? – повторила она.
– Да не сопротивляюсь я. Чему мне сопротивляться?
– Не знаю. Но что-то в тебе замкнуто наглухо, и ты не хочешь туда впускать… никого и ничего.
– Брось, – буркнул Равич. – Налей-ка мне еще.
– Я счастлива и хочу, чтобы ты тоже был счастлив. Я совершенно счастлива. Я просыпаюсь с тобой, засыпаю с тобой. И больше ни о чем знать не хочу. Когда я о нас с тобой думаю, у меня в голове серебристый звон, а иной раз будто бы скрипка. Нами обоими полнятся улицы, словно музыкой, подчас вторгаются и людские голоса, и кадры плывут, как в кино, но музыка не стихает. Она всегда со мной.
«Еще пару недель назад ты была несчастна, – думал Равич, – и меня вообще не знала. Какое легкое счастье!» Он выпил свою рюмку.
– И часто ты бывала счастлива? – спросил он.
– Да нет. Не часто.
– Но иногда. Когда в последний раз у тебя в голове был серебристый звон?
– Зачем ты спрашиваешь?
– Да так просто. Лишь бы спросить.
– Забыла. И вспоминать не хочу. Это было по-другому.
– Это всегда по-другому.
Она ему улыбнулась. Лицо светлое и открытое, как цветок с редкими лепестками, ничего не желающими скрывать.
– Два года назад, – сказала она. – Это было недолго. В Милане.
– Ты жила тогда одна?
– Нет. Кое с кем другим. Он очень переживал, ревновал меня жутко, а понять не мог.
– Еще бы.
– Ты бы понял. А он… ужасные сцены закатывал. – Она устроилась поудобнее: стащила с софы подушку, подсунула себе за спину и прислонилась к софе. – Как же он ругался! Потаскухой меня обзывал, тварью неблагодарной, изменщицей. Только все это неправда. Я была ему верна, пока любила. Он никак не мог понять, что я его больше не люблю.
– Этого никто никогда понять не может.
– Ну нет, ты бы понял. Но тебя я всегда любить буду. Ты другой совсем, и у нас с тобой все по-другому. Он даже убить меня хотел. – Она рассмеялась. – Все они такие: чуть что, сразу убить. Месяца через два и тот, другой, тоже прикончить меня собрался. Но они только грозятся. А вот ты никогда меня убить не захочешь.
– Разве что кальвадосом, – серьезно сказал Равич. – Дай-ка мне бутылку. Слава Богу, хоть человеческий разговор пошел. А то уж я было порядком струхнул.
– Из-за того, что я тебя люблю?
– Умоляю, только не начинай снова-здорово. Это все равно что выход на природу в кринолинах и париках. Мы вместе, а уж надолго или нет – кто его знает? Мы вместе – этого достаточно. А весь этот этикет – к чему он нам?
– Надолго или нет – мне это не нравится. Но все это только слова. Ты меня не бросишь. Хотя и это только слова, и ты это знаешь.
