В конце июля или в первую неделю августа на обеде, где обсуждались вопросы республиканской политики, возобладало мнение, что президент должен уйти в отставку. Это привело нас к заключению, что на следующий день мы должны что-то предпринять, чтобы предупредить президента об отсутствии у него поддержки на Капитолийском холме…
Через день или два на совещании в моем офисе… мы договорились, что к президенту пойдет сенатор Голдуотер и скажет ему, что, кроме отставки, у него нет другого выхода… Но 6 или 7 августа Билл Тиммонс (сотрудник аппарата Белого дома. — В. Н.) позвонил мне и сказал, что президент приглашает к себе Голдуотера, конгрессмена Родса (он возглавлял фракцию республиканцев в палате представителей после перемещения Форда на пост вице-президента. — В. Н.) и меня.
И мы отправились к президенту. Он поприветствовал нас, сидя в весьма расслабленной позе, закинув ноги на свой стол в Овальном кабинете.
Он сказал: "Что же, я не знаю, кто из вас хочет говорить первым. Я знаю, джентльмены, зачем вы пришли сюда и почему вы хотели меня видеть". Тогда Голдуотер прервал молчание и произнес: "Господин президент, Вы позвали нас, и мы считаем своим долгом сказать Вам всю правду. Я не думаю, что Вы можете рассчитывать более чем на дюжину или даже на девять голосов".
Затем президент сказал Родсу: "Джонни, я знаю ваше мнение". Накануне Джон заявил, что президент должен уйти в отставку. Джон ответил: "Да, господин президент, все слишком плохо, и я вынужден был это сказать".
Никсон повернулся ко мне и спросил: "Хью, сколько голосов у меня есть?" Я сказал: "Я думаю, Барри прав: может быть двенадцать, может тринадцать. Это очень плохо, это — трагедия. Ситуация зловещая".
"Она чертовски зловещая", — сказал президент. И продолжил: "Ну что же, джентльмены, я собираюсь подумать, и скоро вы узнаете о моем решении" >63.
Решения Никсона действительно не пришлось ждать долго. 9 августа он передал бразды правления страной Джеральду Форду.
За калейдоскопом "уотергейтских" событий и сенсационных разоблачений из поля зрения американской общественности ускользали важные вопросы, без ответа на которые "Уотергейт" предстает просто уголовной хроникой. А именно: почему столь незначительный по американским меркам эпизод, как проникновение в штаб-квартиру оппозиционной партии, привел к столь серьезным политическим последствиям и какие силы в американском правящем классе были заинтересованы в низвержении президента? Ответить на эти вопросы сложнее, чем разобраться в чисто фактических хитросплетениях "Уотергейта".
