Я был потрясен. Только надев очки, я понял, что плохо вижу. Неожиданно мне открылся новый мир. Наконец-то я понял причину своих неудач в бейсболе: чего можно требовать от игрока, который не видит подачу, если она сделана дальше, чем в трех шагах от него. Мне стало ясно, почему меня не хотели включать в бейсбольную команду и почему я так отчаянно сражался за место в первых рядах в классе: мне просто в голову не приходило, что с задних парт тоже можно прекрасно видеть доску.
На следующий же день меня отвели к врачу, который установил степень моей близорукости и выписал очки. Отныне я стал обладателем собственной пары толстых, в черной оправе, чудовищных очков, которые тут же возненавидел. Иначе и быть не могло, поскольку я тотчас же получил от одноклассников прозвище «четырехглазый». И все же я видел! Это последнее преимущество помогало мне снести любые насмешки школьников.
В школе меня всегда тянуло к спортивным мероприятиям и другим видам внеклассной деятельности, а потому, едва кому-то пришло в голову создать свой школьный оркестр, я немедленно решил в нем участвовать. Ни на одном музыкальном инструменте я не играл, так что самым подходящим для себя счел место дирижера, а заняв его, чувствовал себя превосходно.
Однако самый памятный случай моего участия в диксонском юношеском оркестре носил несколько странный характер. Нас пригласили в небольшой городок по соседству, чтобы участвовать в параде по случаю Дня памяти павших. Оркестр должен был возглавить колонну, выступив сразу же после церемониймейстера, открывавшего парад верхом на коне. Мы шли по центру улицы, наряженные в причудливые белые панталоны, яркие мундиры и высокие остроконечные шляпы. В какой-то момент церемониймейстер вдруг развернулся и поехал назад, вдоль колонны марширующих, очевидно, чтобы убедиться, все ли построились. Ну а я продолжал шагать дальше, вздымая и опуская свою дирижерскую палочку, двигаясь в том направлении, в котором, как я полагал, мы и должны были двигаться. Внезапно я заметил, что звуки оркестра за моей спиной становятся все тише. Обернувшись, я обнаружил, что остался один. Оркестра не было.
Оказывается, церемониймейстер, вернувшись в голову колонны, повел ее по перпендикулярной улице. Оркестр двинулся следом за ним и свернул за угол. Я же этого не заметил и знай маршировал себе в одиночку. Увидев, что произошло, я бросился бежать, пересек несколько площадок и задних дворов, догнал оркестр и, запыхавшись, стал впереди.
