Я выслушала ее распоряжения, но подчиняться не собиралась.
– Я не выйду за Уильяма Монтегю, – твердо сказала я.
– Ты пойдешь с ним к алтарю и дашь свое согласие.
– Этого не будет. Я не могу. Я дала священную клятву верности другому.
– Ты сделаешь так, как приказываю тебе я, твоя мать.
Как только она отпустила меня, я крепко прижала ладонь к реликварию Изабеллы у себя на груди.
– Перед лицом Господа я являюсь женой сэра Томаса Холланда. Я не могу и не хочу выходить замуж за Уильяма Монтегю.
Я сказала, что дала священную клятву верности другому. Я люблю Томаса Холланда, заявила я. Но правда ли, что мое сердце по-прежнему принадлежало какому-то бедному рыцарю на далеких полях сражений где-то в Пруссии? В те дни моя любовь казалась мне очень далекой от меня, такой далекой, что это угнетало мое сознание. Неужели я настолько поверхностная и легковесная, что могла засомневаться в своей любви, как только ее власти был брошен первый же вызов?
Я не считала себя поверхностной. Я была готова поклясться Пресвятой Деве, что мое сердце было отдано любимому честно и надолго.
Но это был еще не конец. Собственно, я на это и не рассчитывала; скорее, теперь все сводилось к тому, кто окажется более крепким и стойким – я или объединенные силы семейств Уэйков и Монтегю. К тому же самым убедительным аргументом из всего остального было то, что этот новый брак был благословлен самим королем. В этой войне на измор мне, как настоящему рыцарю, приходилось держать круговую оборону, чтобы выдержать осаду, направленную на мои волю и чувства.
Или нет. Это все-таки была не осада, а скорее безжалостная непрекращающаяся военная кампания. Дело было не в том, чтобы подавить мои собственные убеждения насчет моего замужнего статуса. Мои мать и дядя вместе с графиней Солсбери действовали просто напролом, грубо попирая все положения закона и личные возражения. Я должна была выйти за Уильяма Монтегю, как только удастся официально объявить о нашем бракосочетании. Тогда нас с ним приведут к алтарю, где мы предстанем перед священником, не осведомленным насчет истинного положения дел и достаточно покладистым, чтобы, не задавая лишних вопросов, засвидетельствовать наши клятвы перед лицом Господа.
Но у меня были свидетели, хотя сейчас они находились в Крестовом походе вместе с Томасом, и кто-то мог бы сказать, что такие свидетельства невразумительны и ничего не стоят. С другой стороны, у меня был наш семейный священник, который уже объявил мой брак законным, хотя и совершенным без благословения. Но сможет ли это обстоятельство послужить мне на руку? Когда представители наших семей встретились еще раз и я снова повторила свои возражения, которые повторяла так часто, что заучила их наизусть, моя мать лишь пренебрежительно щелкнула пальцами:
