То ли погоны мои всех смутили, то ли призывники узнали во мне своего рунного лекаря, то ли ещё по какой-то причине, но нас никто больше не остановил, и мы благополучно прошли по всему составу до нужного нам места.
Остановившись перед дверью тамбура вагона, я критически осмотрел себя, изучая одежду на предмет неряшливости и остался доволен. Войдя, мы сразу столкнулись с часовым, который строго осведомился о моём имени и о цели визита. Я представился, как и положено, а после пары минут ожидания дверь открылась, и мы вошли внутрь.
Ну, тут всё понятно. Офицеры предсказуемо путешествуют в купейном вагоне. Однако разглядывать его нам не позволил строгий окрик.
– Господин Феликс! – громко произнёс военный невысокого чина. – Прошу вас сюда! – он встал напротив открытой двери одного из купе.
Я повиновался, и подбадривающе взглянул на Барри, так и держащего на плече провинившегося аристократа. Нас пропустили в просторное помещение, заменяющее и кабинет, и приёмную. Не задерживая, пропустили в вотчину начальника эшелона.
– Военный комендант, Франц Иосиф Менгель, капитан-поручик, – он представился. – Премного наслышан о вашей помощи раненым, господин Феликс, – он жестом указал на небольшой диванчик. – Прошу вас, присаживайтесь, а этого молодого господина у вас примут, – он обратился к Барри.
В то же мгновение в дверь вошли суровые личности с погонами как у меня, и забрали зассанца у здоровяка.
На секунду мне даже его жалко стало, так как вид уж больно гневный образовался у коменданта, этого капитана-поручика, Франца Иосифа. Придумают же имена! Блин, отвлёкся.
– Итак, – продолжил он, проводив взглядом выходящих господ. – Что вы предполагаете указать в выдвигаемом обвинении? – он озадачил меня без должной подготовки.
– Прошу простить! – я вскочил с места. – Что грозит господину, обвинённому в покушении на убийство?
– Сидите-сидите, князь, ну что же вы, право, так расстраиваетесь, – он красноречивым жестом успокоил меня и заставил вернуться на диванчик.
Я же и не думал расстраиваться, просто мне интересна кара, полагающаяся за такое вот капитальное нарушение. Но я удержался от ответной реплики, подумав о возможности отношения её, как к пререканиям с лицом из командного состава.
А ещё, мне не понравился его тон. Такой мягкий и по-звериному ласковый, что впору самому разоружаться, заворачиваться в белую простыню и ползти по направлению к кладбищу. Ну… Дабы не напрягать этого господина всяческими мелочами.
