— Они уже сложили костры, — проговорила Эмма, чувствуя волну головокружения. Она ощутила, как теплая рука Кристины коснулась ее, и вот они уже сидят на краешке кровати и Кристина говорит ей продолжать дышать.
— Прости, — сказала Эмма. — Прости, я не хотела терять самообладание.
Несколько прядей выбилось из пучка у нее на затылке. Кристина ловким движением вернула прическе прежний вид.
— Когда умер мой дядя, — сказала она, — его похоронили в Идрисе, и я не смогла прийти на похороны, потому что моей маме казалось, что здесь еще не безопасно. Когда она вернулась домой, я вышла встретить ее и обняла. Ее одежда пахла дымом. И я подумала: это все, что осталось от дяди- запах дыма на маминой куртке.
— Мне нужно быть сильной. Я должна быть там ради Блэкторнов. Джулиан, он… — Разбит, подавлен, сломлен. Не рядом. Нет, просто не со мной.
— Ты тоже можешь скорбеть по Ливви, — заметила Кристина. — Она была и твоей сестрой. Семья- это не только кровные узы.
— Но…
— Скорбь не делает нас слабыми, — твердо сказала она. — Она делает нас людьми. Как ты утешишь Дрю, Тая или Джулса, не зная, что они потеряли. Сочувствовать может каждый. Но мало, кто правда знает какую дыру в твоем сердце прожигает горечь утраты- вот что важно.
— Не думаю, что хоть кто-то из нас может понять, что именно потерял Тай, — сказала Эмма.
Страх за Тая отдавал горечью во рту, смешивался с горем от потери Ливви и был настолько силен, что она едва не задыхалась.
Кристина похлопала ее по руке и, уходя, сказала:
— Пора одеваться. Я буду ждать тебя внизу на кухне.
Эмма одевалась в полубессознательном состоянии. Закончив, она взглянула на себя в зеркало: белая форма была покрыта алыми рунами скорби. Они повторялись снова и снова, переплетаясь в узоре, который, как слово, произнесенное слишком много раз, постепенно теряло смысл.
На фоне белизны ее наряда, ее волосы и кожа казались бледнее. И даже глаза будто бы стали холодными. Ей пришла мысль, что она похожа на осколок льда или лезвие ножа.
Если бы только у нее была Кортана. Она бы бросилась в лес Броселинд и кричала, кричала бы и рассекала мечом воздух, пока не упала бы без сил на землю, и агония не просочилась бы из каждой ее поры, как кровь.
Чувствуя неполноценность без своего меча, она направилась вниз.
* * *
Диана была на кухне, когда спустился Тай. Он был один. Ее рука сжала стакан с такой силой и отчаянием, что пальцы отозвались болью.
Она не знала, чего ожидала. Большую часть ночи она провела рядом с Таем, пока он спал, не шевелясь, мертвым, тихим сном, и пыталась вспомнить, как молиться Разиэлю, но прошло так много времени. Когда умерла ее сестра, Диана заказала ладан и цветы в Таиланде, но это не облегчило боли и даже на толику не приблизило ее к исцелению зияющей дыры в сердце, там, где должна была быть Арья.
