на каждом углу будут стоять казаки, а переодетых шпиков на улицах будет больше, чем горожан. Нам важно продемонстрировать сплоченность и стойкость, показать, что мы готовы к борьбе. Тысячи, которые разбегутся при первом же взмахе нагайки, хуже сотни, которая устоит и даст отпор казакам и полиции. Мы должны продемонстрировать решительность, стойкость, боевой дух! Ты что, забыл поговорку: «Десять шакалов не стоят одного барса»?
В том, что 22 апреля 1901 года в Тифлисе, несмотря ни на что, все же состоялась первомайская демонстрация, заслуга Иосифа. Он ее готовил, продумывал все до мелочей, работал днем и ночью. Когда я пишу «работал днем и ночью», то ничего не приукрашиваю, поскольку Иосиф именно так и работал. Я не представляю, когда он отдыхал. Утром мы с ним встречались для того, чтобы решить какие-то срочные вопросы, днем он занимался подготовкой к демонстрации, вечером вел кружки, после кружков беседовал со мной и другими товарищами, ночами писал статьи… Утром, не успевал я еще проснуться, как прибегал мальчишка с запиской от Иосифа: «Надо сделать то-то и то-то». Моя тетка думала, что мне шлет записки какая-то женщина, но мне в то время было не до женщин. Я был занят делом, важным делом. Партия поручила мне обеспечивать связь между ячейками и конспиративными квартирами. Вот когда пригодилось мне знание жизни, выработанное по совету Сталина. Я был кинто, карачохели>[35], гимназистом, реалистом, рабочим… Кем я только не был! И каждую свою роль я исполнял так, что ни у кого не вызывал подозрений. Товарищи шутили: «Камо, а молоканином нарядиться сможешь?» Молоканин из меня, конечно же, не получился бы. Однажды, когда я нарядился нищим бродягой, меня не узнал Вано, с которым мы должны были встретиться на Татарском майдане>[36]. Увидев Вано, я вместо того, чтобы поздороваться, хриплым голосом начал клянчить у него денег. Вано гнал меня прочь, а я канючил: «Дай хотя бы пятачок». Он узнал меня только после того, как я заговорил обычным голосом и подмигнул ему.
Все мы понимали, что спокойно пройти по городу нам не дадут, и потому готовились к борьбе. Я мечтал о том, чтобы мне доверили знамя. Быть знаменосцем на демонстрации – что может быть почетнее этого? Мои упражнения с гирями и вся остальная гимнастика продолжались (и продолжаются до сих пор), я был силен и мог без труда нести знамя хоть до Кутаиса>[37]. Но Сталин, руководивший организацией демонстрации, сказал:
– Не обижайся, Камо, но в знаменосцы ты не годишься. Ростом не вышел. Знаменосец должен быть видным, высоким. Он же несет знамя! Но ты не огорчайся. Ты силен, отважен и будешь помощником знаменосца. На него казаки будут нападать в первую очередь, чтобы отобрать знамя, а ты будешь его защищать.
