Процесс отступления проходил гладко. Я мышью отполз от лагеря метров на двадцать, встал на карачки и тихой сапой принялся удаляться в сторону реки, искренне радуясь тому, что вышедшие из подземелья личности сейчас в больших неладах с собственной сенсорикой. Им явно требовалось много времени на адаптацию, что смертным, что бессмертным — зрение и слух должны были "переключиться" с родного режима.
Что меня и спасло.
А нет, не спасло. Что то кинулось мне на спину и начало уверенно душить, захлестнув каким то ремешком через голову. Раздалось тихое утробное рычание. Я от неожиданности дернулся вперед, нога проехала по листве, под которой явно был жирный слизняк, и неловко упал на бок. Вокруг горла чувствовалась все усиливающаяся пульсирующая боль. Особо не соображая, что делать, я попытался ударить локтем за спину, несколько раз. Безуспешно. Либо противник был очень мал, либо ловок. Помогло катание на спине, пока пальцами я судорожно пытался оттянуть удавку от горла — мой душитель явно не хотел быть раздавленным, поэтому выскользнул из под меня и отскочил в сторону.
Противостоял мне щуплый и низкий темный эльф, с кожей почти пепельного оттенка. Он пригнулся к земле, растопырив руки, в которых был вытянутый из за пояса нож и что то вроде пращи, которой меня и пытались задушить. Очень длинный уши, торчащие горизонтально к поверхности, оскаленный рот с мелкими белыми зубами и два открытых без всяких повязок глаза, которыми тот на меня смотрел без всякой душевной теплоты, дополнялись чем то вроде намордника, полностью закрывающего рот. А еще у этого чахоточного существа была роскошнейшая грива белоснежных волос, доходящая аж до лодыжек, перехваченная в нескольких местах ремешками. Впрочем и вся одежда эльфа состояла из разнокалиберных ремешков, сокрывающих в принципе только срам.
Я со всей доступной скоростью вскочил на ноги, едва успевая уклониться от молниеносного тычка ножом в лицо. За первый тычком тут же последовал второй, оставивший мне знатный порез на предплечье. Третий я остановил, просто схватив левой рукой рукоять кинжала поверх сомкнутых на нем пальцев и сжав как следует. Хруста не раздалось, хотя глаза моего оппонента тут же расширились от боли. Раздумывать было некогда, поэтому я вздернул кинжал, руку и ее владельца в воздух, а свободной правой рукой снизу вверх врезал агрессору в солнечное сплетение сжатым кулаком. Глаза у эльфенка выпучились, он захрипел и задергался. В растерянности, не понимая, что делать дальше с противником, я предпринял действия, показавшиеся мне разумным компромиссом — не опуская руки, прислонил его к толстому стволу дерева и еще три раза врезал туда же. Идея "если выживет, то будет точно не в состоянии поднять тревогу" дала течь, грудь странного эльфа вмялась внутрь тела.
