– Ну, что ты, в самом деле… Что тут особенного…
Давно бы…
– Как хорошо! Как свободно! Как же сбросить паранджу окончательно?
– Зависит от тебя – захочешь и сбросишь. Поборись немного и добьешься.
А навстречу шли прохожие и не обращали внимания на двух девушек, из которых одна шла спокойно, а другая нервно и радостно смеялась. Мало ли по каким причинам могут смеяться и волноваться молодые девушки.
* * *
Мир помутнел в глазах. До всего добираются. Ничего нельзя скрыть! Что делать? А он скрыл: кулацкое происхождение, участие в белой армии, в погромах, в одном бандитском восстании. Работал в мастерской – сначала чернорабочим, затем – два года шофером. Огрубел, окреп – гараж, грузовые автомобили, веселая компания. Пили, танцовали, катали по ночам девушек на легковых машинах. Постепенно забыл о своем прошлом. Он неосторожно выкрикивал в пьяном виде всякие вещи. Это ли навело на след? Возможно. Но так или иначе – разоблачили.
Узнав, напился. Ног не чувствовал. Выехал на тяжелой машине. Улица качалась. Лихая злоба переполняла все тело. Бить! Бить! Крушить!
Налетел на подводу. Вдребезги. Сломанное колесо, кусок оглобли, раненая лошадь. Через него летящий извозчик. Свистки, крики.
Полный газ. Дальше.
«Сволочи!»
Машина пошла к тротуару.
Шли трое: рабочий, женщина, ребенок. Не мог задержать машины. Налетел. Убиты. Треск. Грохот. Кровь.
Грозные свистки сзади, топот. Мчатся наперерез.
«Я вам покажу».
Впереди поперек легкая повозка с хлебом. Ударил в заднее колесо. Повозка – на бок, как игрушка, вверх колесами.
Влетел в переулок, на тротуар, на тумбу.
Треск лопнувшей камеры.
Остановили. Вытащили из-за руля. Арестовали.
Суд. Явный классовый враг. Расстрел.
* * *
Увидел ее впервые на работе. Она работает на хлебозаводе. Пришел туда по делу и как только вошел: в нужное отделение – увидел ее наверху, на балкончике, окружавшем большой бак. Цех был большой, хорошо освещенный, с потолка ложилась тень, балкон был каким-то образом освещен снизу, и на нем появился призрак, что-то невиданное, необыкновенное, в белом, сказочное. Женщина. От нее тоже легла тень, она нагнулась – наверху, под потолком, исчезла, балкон проходил в другой зал, – затем опять появилась и сошла вниз по лесенке – стройная, ослепительная в красоте, в чистоте, в прелестном запахе свежего хлеба, в тепле, которым так дышал весь цех. На ней была белоснежная спецодежда – здесь было такое правило: рабочие обязательно перед работой принимали душ и целиком переодевались в свежую спецодежду. Она сошла вниз. Она обдала его запахом тепла, молодости и женственности. Она казалась недоступной. Ослепительная белизна одежды, гордая и нежная улыбка, белые руки – такие чистые, с крупными белыми пальцами. Он влюбился в нее… Через полгода женился на пей, уже два года живет с ней и все еще не может забыть первого впечатления – красоты, легкости и сказочности – всего того, что поразило его в первый вечер, когда он увидел ее в цехе.
