Я забыла все на свете | страница 6
Такое впечатление, что я резко разучилась дышать.
Да еще голова кружится.
Что случилось?
Колдун вырывает из моих трясущихся рук стеклянный сосуд. Я хватаюсь за край стойки в страхе, что сейчас упаду. Маг-колдун встает и ставит склянку, будто драгоценность, на полку к другим таким же.
– Что происходит?.. – мычу я.
Сердце бьется так сильно, что, кажется, вот-вот выскочит из груди.
– Происходит следующее, друг мой: у вас больше нет имени. Сначала это болезненно, но со временем вы привыкнете, даже не сомневайтесь.
Я лишилась имени? Силюсь его вспомнить, но в голове действительно пусто и глухо.
– Тут что главное? Отказ от имени сопровождается отказом от индивидуальности. Ваше прошлое улетучилось, – объясняет колдун, делая вид, что вытягивает из уха воображаемую нить. – Дошло?
К горлу подкатывает тошнота. Я таращусь на вцепившиеся в стойку пальцы, не могу вспомнить, кому они принадлежат.
– И что мне прикажете делать?
Но, смотрите-ка, у колдуна готов утешительный ответ на мое нытье.
– Моя обязанность – соблюдать наш договор. Вы останетесь со мной. Зарабатывая на жизнь, вы будете наблюдать явления, каких никогда не доведется увидеть никому из ваших соотечественников. У вас есть хронические болезни, аллергия на что-нибудь, о которой мне следует знать? – спрашивает он, резко меняя тему.
У меня, наверное, сейчас очень глупый вид.
– Хотя что это я? – веселится колдун. – Вы же все на свете забыли!
Мне указывают на обитую зеленым бархатом скамеечку в углу. Не знаю, сколько проходит времени, прежде чем у меня перестают трястись руки. Колдун не обращает на меня никакого внимания. Он снова взялся за свою писанину.
Время от времени дверь приоткрывается, в нее просовывают носы посетители. Я слишком потрясена, чтобы замечать мельтешащие туманные силуэты.
Впрочем, вскоре визитеры иссякают.
Эликс все чаще проверяет время на своих карманных часах. Кто-то, кого он ждет, явно запаздывает, отсюда раздражение. Наконец его терпение лопается, и он отдает приказ к отплытию. Раздается невнятное бурчание: два матроса отвечают «есть». Над нашими головами громыхают их шаги, урчит старый мотор, и судно отчаливает, скрипя и треща всем корпусом. На потолке начинают раскачиваться люстры, полоща комнату длинными зелеными отсветами. Гипнотический танец бликов, качка и упадок сил отправляют меня в дремоту, как в нокаут.
Я погружаюсь в одноцветный сон: передо мной бесконечный белый лист.
В центре этой пустоты меня ждет линялый ворон.