Светлых речек и полей…
Эй, товарищ, не робей!
Здесь безбрежное – слилось.
Невозможное – сбылось…
На заре грядущих дней –
Не робей!
Наше счастье поднялось
По верхам седых гребней…
В царстве скорби и теней
Солнце мощное зажглось;
И горит оно сильней –
Не робей!
Словно каменный колосс,
Стань у бешеных ремней…
Пусть сильнее шум колес,
В цепь еще звено вплелось…
Рать сомкнулася плотней –
Не робей!
Вдумайтесь в это: можно ли себе представить более полное «поглощение товариществом»?
На завод нанялся новый рабочий – прямо из деревни, вчерашний крестьянин. Что он для старого, исконного рабочего? Конкурент, и притом наиболее неудобный: он сбивает плату, благодаря низкому уровню потребностей и неуменью даже постоять за себя, не только уж отстаивать общие интересы; об них он еще и понятия не имеет. Тяжела его мысль, узки чувства, ограниченна воля, жалок его кругозор… И нечего рассчитывать на него, если сегодня-завтра потребуются дружные товарищеские действия. – Но посмотрите, как отнесся к нему, случайному, еще чуждому пришельцу, его товарищ-поэт.
С каким рыцарским вниманием, с какой нежной заботливостью он ободряет робкого новичка и вводит в незнакомый, непонятный, странный, даже страшный для него круг жизни! С какой простотой и силой, в удивительно сжатых словах и поразительно ярких образах поэт рассказывает ему все, что ему надо узнать и почувствовать, чтобы стать товарищем среди товарищей: и грандиозную картину титанических сил «стального хаоса» нынешней техники, и горькую правду о «море слез», которого стоила она человечеству, и радостную весть о «мощном солнце» великого идеала, о гордом счастье общей борьбы. Трогательно звучит воспоминание о чудной, далекой природе – «мирных росах, светлых речках, полях»: как тоскует по ней сердце пролетария среди камня и железа, и как редко доступна ему радость свидания с нею! Но всего достигнет в своем растущем, неуклонном, неотвратимом усилии коллективно-творческая и боевая воля… С несравненной энергией, с победоносной уверенностью раздается заключительный аккорд:
«В цепь еще звено вплелось,
Рать сомкнулася плотней –
Не робей!»
Свершилось! Новый член вступил в многомиллионное братство; словом поэта он посвящен в рыцари мир преобразующей Идеи…
И они думают, что искусство – «украшение»! Да, конечно, все, что прекрасно, украшает жизнь: героизм, гениальность, любовь, поэзия. Но неужели все это – просто «украшение»? И вот – крошечная жемчужина пролетарского искусства… Неужели они не поймут, что это – организационный акт, спаивающий прочнее звенья живой цепи, закрепляющий единство трудовой рати?
