Отсюда у них получается такая позиция: жаль, что пролетарское искусство не может развиться, – хорошо было бы, если бы могло; надо «беречь и лелеять его ростки»: но если кто признает, что тут возможно нечто большее, чем слабые ростки, тот «ревизионист» и притупитель противоречий, и да будет, конечно, отлучен. Словом: с одной стороны, нельзя не сознаться; однако, с другой – надо признать; от себя же к щедринской формуле они прибавляют: и притом надо признать очень строго, с повреждением несогласных…
Как же обосновывается это стройное, умеренное и вместе с тем радикальное решение вопроса?
Тут к нашему «во‑1‑х» присоединяется еще «во‑2‑х», которое опять-таки мешает им прямо стать под знамя маньчжурского генерал-марксиста. Они понимают, что недостаток досуга и обеспеченности – основание весьма слабое, ненадежное.
В самом деле, этот аргумент пора бросить. Насчет «обеспеченности» слишком плохой пример являют голодающие по чердакам поэты, музыканты, артисты буржуазной культуры, которые среди ее творцов составляют, пожалуй, большинство. А насчет «досуга»… Мало его – это бесспорно: но все-таки… Когда многомиллионный класс отвоевывает себе полчаса из прежнего рабочего дня, он этим создает себе, в общей сумме, больше досуга, чем все нерабочее время барского сословия. Прибавьте к этому вынужденный «досуг» безработицы, стачек, локкаутов…
Ведь могли же другие угнетенные классы вырабатывать свое искусство. Существовала, напр., поэзия крестьян, ремесленников… Сам А. Потресов приводит очень трогательный пример:
«…миннезингер Ганс Сакс, который пел свои песий и одновременно тачал сапоги»[9].
Счастливый Ганс Сакс! Ему без всякого отлучения за «ревизионизм» позволялось одновременно работать и заниматься поэзией… Да еще после смерти Потресов произвел его в рыцари. Ибо «миннезингер» («певец любви» или даже «любовной мечты»), это был поэт-феодал; а Ганс Сакс принадлежал лишь к «мейстерзингерам» («певцам-мастерам»), совершенно другой породе. – Но почему же, однако, столь значительные преимущества крестьянину или сапожнику перед современным пролетарием крупного производства?
А дело именно в том, что этот пролетарий создал «культуру другого порядка, культуру, которой нет равной ни в прошлом, ни в настоящем общественной жизни, культуру практического действия, классовой экономической и политической борьбы»[10].
Ну, что же, и очень хорошо: значит, класс могучий, способный к грандиозному творчеству.
