– Отчего же не продаст?
– Вот ты и подумай, отчего. Значит, хороши господа, что даже ягодник гнушается!
Грише хотелось еще что-то сказать, но на балкон влетела Фря с ракеткой в руках. Влетев, она остановилась и, заметив Гришу, обратилась к нему с холодной учтивостью:
– Чего тебе нужно, дурак?
– Сама дура! Я с тобой и разговаривать-то не хочу.
– Зачем же ты пришел?
– Я пришел в гости.
– В гости? – воскликнула Фря, поднимая ракетку.
– Не к тебе вовсе; я пришел к Зое Петровне.
«Он совсем с ума сошел!», решила девочка, но тем не менее крикнула внутрь дома смеющимся голосом, будто сообщая что-то невероятно смешное:
– Зоя Петровна, к вам пришли!
– Ко мне? Кто же, Евгений Павлович?
– Нет, не он. Выйдите, вы сами увидите.
– Что за таинственность! – раздалось из комнат, и Залесская показалась на пороге. Девочка и прислуга остались на балконе в качестве зрительниц. Фредсгонда хотела было сбегать за братьями и сестрами, но, очевидно, боялась пропустить хотя бы малейшее слово из встречи Гриши с Зоей Петровной, – и любопытство одолело великодушие.
Залесская сейчас же узнала маленького Кравченка.
– Ах, вот кто меня ждет! Ну, спасибо, что не забыл. Маша, дайте чая и варенья!
Гриша не знал, куда девать глаза и руки. Зоя Петровна была не так разговорчива, как тот раз. Очевидно, она делалась добрее только после того, как ее обольют, но чем же ее облить теперь? Фредегонде, по-видимому, надоело ждать: с гостем обращались, как с гостем, – ничего особенного, – и она выскочила обратно на двор, где вдали раздавались немецкие крики и смех.
Оглядевшись, Гриша встал и шаркнул ножкой.
– Ты что: уходишь или благодаришь за чай?
– Не то и не другое, а я вам хочу сказать секрет.
– Какое страшное вступление! Ну говори.
– Вы собираетесь к нам придти?
– Не знаю. Может быть, и приду. В чём дело?
– Вы лучше не приходите.
– Вот это называется быть любезным? Отчего же мне к вам не приходить?
– Так, не приходите. Мама сердится, зачем вы гуляете и катаетесь с Евгением Павловичем.
– Что такое? Твоя мама сердится, зачем я гуляю с Масловским?
– Да.
– Да ей-то что до этого?
Гриша ничего не мог ответить. Наконец, он начал:
– Мама у нас вообще очень строгая.
– Это очень хорошо, может быть, но я ей не дочка, и Евгений Павлович – не сын, насколько я знаю.
Помолчав, она спросила как-то не спроста:
– А у вас Евгений Павлович часто бывает?
– Часто.
– В карты играет по вечерам?
– И в карты играет, и так.
Залесская опять подумала и потом, прошептав: «не может быть», продолжала:
