Между тем на тропинке показались богомольцы: две слепых женщины с поводырем, мальчик с бельмом и человек семь верблюжьих погонщиков. Очевидно, до них донеслись крики из пещеры, потому что они остановились и прислушивались.
Брат Геннадий, заметив это, не взвидел света Божьего. Что же о нем подумают?! Он зажал гостье рот руками, твердя:
– Молчи, молчи, безумная! Не сорок, а все твои монеты отдам тебе, только молчи, не срами меня!
Он долго говорил и все держал руки у рта женщины. Наконец она умолкла, а старец поспешно вышел навстречу богомольцам и принял их под открытым небом, не допуская до кельи, где бы они могли увидеть, чего видеть им не надлежало.
Помолился о слепых и мальчике с бельмом, успокоил погонщиков, растолковав им кошмары, мучившие их по ночам, а сам все оглядывался, думая, не начнет ли опять кричать оставленная в келье женщина. Но та молчала: видно, успокоилась.
Часть 5
Вернувшись, он увидел, что женщина, устав от слез и крику, заснула, и мальчик тут же свернулся комочком. Только как-то тихо и странно спала женщина, будто не дышала.
Наплакалась, натревожилась – и устала.
Сорок монет, рассыпанные, блестели.
Монах пересчитал их – ровно сорок. А ведь как спорила, как кричала! Смешные – эти мирские, чего расстраиваются!?
Брат Геннадий прочитал двенадцать псалмов, гостья все не пробуждалась. Мальчик проснулся, тихонько захныкал и стал теребить спящую, – та не шевелилась. Тогда отшельник подошел к мальчику и сказал:
– Оставь ее, она устала и спит, сейчас проснется!
Но тот не унимался и громче плакал. Брат Геннадий неловко взял его на руки и стал показывать псалтырь с картинками, где изображался пророк царь Давид с гуслями и органами.
А женщина все спала. Время уже подходило к вечеру, когда монах стал сам будить спящую. Окликал – не слышит; дул – не открывает глаз; перекрестившись, дотронулся до руки – и тотчас отступил в ужасе: холодная рука тяжело упала обратно.
Как, неужели умерла? Когда же? Не он ли ее задушил?
Мальчик уж один перелистывал псалтырь и все спрашивал:
– Дядя, а это что? А это что? Коровка?
Не получая ответа, он снова побрел к телу лежащей и вдруг громко заплакал. Его плач привел в себя и брата Геннадия. Что же делать? Что же теперь делать? Боже мой, какой соблазн: прости меня, накажи как хочешь, но других спаси от соблазна!
Мальчик кое-как уснул, а монах ночью далеко в пустыню занес тело умершей и положил там, слегка покрыв песком, в добычу гиенам.
Часть 6
