Темные глаза ослепительной незнакомки были тоже нездешними: печальными и глядящими не пойми-куда, на Кристо и остальных она не посмотрела. Просто прошла мимо, за деревья, а длинные, пышные вьющиеся волосы цвета червонного золота проплыли за ней, развеваясь по ветру. Кристо уставился вслед, остальные тоже обернулись, а Нольдиус вполголоса сказал:
— Лорелея.
Золотые с красными закатными отсветами локоны мелькали среди деревьев. Мелькало и белое платье, но все дальше и дальше.
— Кто?
— В Прилассе говорили, что самый страшный местный артефакт — прекрасная женщина. Но я был склонен рассматривать это как шутку. Хотя с другой стороны…
У Кристо подогнулись колени. Каменные шарики Дары, которые так и носились вокруг, подлетели и покорно легли в руку своей хозяйки.
— Так она — что, она… артефакт?!
Хет поглядывал понимающе и усмехался — от глаз только щелки остались. Мелита смотрела вслед красавице грустно.
— И да, и нет. Но из местных артефактов она самая страшная — это точно. Может, только Малая Комната страшнее, только все равно никто не знает, у кого от нее ключ…
— Так артефакт все-таки? — допытывался Кристо.
Они опять начали двигаться по дорожке сада, нечт знает куда. Кристо уже давно заблудился и теперь даже не прикидывал, как отсюда выбраться.
— Вроде того, — кивнул Хет. — Правда, артефакторы обычно не вкладывают магию в живые существа. Ну, так то артефакторы, а то…
— Она была богиней, — пояснила Мелита. — Богиней любви.
— Одной из Светлоликих, — поправила Дара. Она захлопнула свою книжку и вслушивалась в разговор, хотела было что-то добавить, но тут Хет закивал:
— Да вот, да вот, говорят — таки из Светлоликих она, ну из этих, что Целестию создали. Золотого века маги были, с огромными, стало быть, силами, даже, говорят, и смерть над ними не властна была, во! Из других миров они пришли, стало быть, и сотворили Целестию, ну и потом долго в ней жили, а потом взяли, да и ушли на покой. А почему на покой ушли — про то никто не знает. Кто говорит — их вера поддерживала, а люди в них разуверились да и новых богов себе понаделали. А кто говорит — разозлились они за что-то на целестийский народ, да и решили отвалить себе подальше, потому что уж очень этот народ их чем-то не устраивал. А то вот ещё я слышал от бати своего — что когда-то подняло в Целестии голову великое зло…
— Это как Холдон, что ли? — фыркнул Кристо.
— Ну да, как он, только ещё страшнее… Ну так, Светлоликие-то и решили — все силы свои положить, всю магию потратить, а Целестию спасти. А Лорелея-то и не захотела, стало быть, ни собой жертвовать, ничего тратить, да и вообще не пошла она на этот их совет, потому что танцеваласреди цветков амаранта. И так уж ей это занятие нравилось, что она прям так вестнику в лицо и сказала: никуда, мол, не пойду, не хочу я расставаться с вечностью да с юностью, дороже для меня ничего и быть не может. В общем, пойдите, говорит, делайте себе, что хотите, а я тут буду танцевать и самое ценное хранить. Ну, а эти, Светлоликие-то покумекали и перед своим уходом в неё и перелили все остатки сил. Храни, мол, на здоровье, будь юной! Так это они её наказали, значит…
