Непреходящее значение «секса»
Полагаю, что физиология процесса полового размножения всем хорошо известна: в яичниках самок высших животных формируются женские половые клетки – яйцеклетки, а в семенниках самцов – сперматозоиды. Далее происходит осеменение, под которым понимают «совокупность процессов, обусловливающих встречу мужских и женских половых клеток». Эти клетки сливаются, и образуется новый организм, несущий в себе генетическую информацию от обеих родительских особей. Вне зависимости от того, станет ли эта особь «маменькиным сыночком», или «папиной дочкой», или несчастливцем «без роду и племени», она будет на 50% генетического материала – мама, а на 50% – папа.
И если при бесполом размножении особи сливались воедино лишь из «корыстных» соображений повышения вероятности собственного выживания, то теперь, при половом размножении, две особи «имеют секс» в интересах всего вида, в интересах самой жизни, можно сказать. Подобный «альтруизм» настолько вдохновил впечатлительного Артура Шопенгауэра, что великий немецкий философ даже усмотрел в акте копуляции проявление «Мировой Воли».
Две взаимодополняющие стратегии адаптации – стабильность и изменение, – прежде слитые воедино, кажется, окончательно размежевались и обрели собственное лицо. Стабильность и изменчивость разорвали единую ткань пола, придав ему два облика – женский и мужской. Теперь стабильность является функцией женского, а изменчивость – качеством мужского.
Сейчас мы рассмотрим ставшую уже классической иллюстрацию этой закономерности естественного отбора. Представим себе следующую ситуацию. Если в стаде, насчитывающем 100 голов, 99 коров и всего один бык, то количество приплода будет около ста, т. е. максимальным, что увеличит стабильность вида. Этот факт должен сильно порадовать предприимчивого фермера, но вряд ли он вызовет аналогичные эмоции у селекционера, тем более такого, как Ее Величество Природа, поскольку каждый новорожденный теленок будет иметь одинаковые признаки по отцу и вид не претерпит значительных изменений.
