Но что именно?
Что могло быть в тумане?
Он не знал, но был уверен, что они приближались: неописуемые твари, просачивающиеся в туман, ползающие, ухмыляющиеся мерзости с бездонными лунами вместо глаз, зараженные, больные сущности с грудами костей вместо разума, чудовища, чье дыхание — смрад кладбищ и гробниц, монстры со ртами, как у миног, жаждущие высосать из жертвы кровь и разум, ужасы, тянущие к Стайлзу крючковатые, бесплотные пальцы.
«Заглуши свои мысли, заглуши их, — повторял он. — Иначе они услышат их и найдут тебя».
Сосредоточившись, Стайлз сжал свои мысли до размера светящейся булавочной головки, тонкой и хрупкой. Его разум схлопнулся и провалился на самое дно подсознания, и Стайлз оставил его там, спрятав от того, что обитало в тумане, звало и шептало на ухо непристойности.
Поэтому когда он увидел корабль, то усомнился в его реальности.
Стайлз моргнул, приказывая фантому рассеяться, но этого не произошло: высокая бригантина приближалась, сотканная из тумана и призрачно-белой эктоплазмы: иллюзия, тень, корабль-призрак — и ничего больше. Но он слышал ее, чувствовал ее безжизненность. Паруса безвольно свисали с грот-мачты. Покачиваясь, болтались снасти, по которым, словно змеи, ползли щупальца тумана. Фок-мачта и кливер скрипели, как половицы в заброшенном доме.
И все же Стайлз не верил своим глазам.
Не поверил даже тогда, когда люди окликнули его с носовой палубы и спустили на воду лодку. Не верил, пока они не подплыли к нему на веслах и не коснулись его мокрыми, ледяными руками.
Тогда он закричал.
Стайлз плохо помнил свое спасение: лишь прикосновение рук и звук голосов, которые он не мог разобрать. Его лихорадило. Зубы стучали, конечности будто налились свинцом. Он слышал собственный голос, что-то скулящий о людях и голосах из тумана, безглазых лицах и белых, холодных пальцах. Помощник капитана сообщил ему название судна и имя своего командира, но Стайлз ничего не понял из услышанного.
Он то просыпался, то засыпал, снова и снова.
Так прошло несколько дней. Временами он приходил в себя и понимал, что смотрит широко раскрытыми глазами на игру теней в темных закутках каюты: они сходились под неправильными углами, впадали сами в себя, изменяя пространство, образовывали прямые пересечения и тут же исчезали. В остальное время ему снились существа из тумана: исполинские твари, не люди и не звери, гротескные космические призраки, живыми монолитами и ядовитыми тенями переползавшие из одного мира в другой.
