- Так выспались же, - не прекращая играть с папой в ладушки, привычно отвечала Патриция, усевшись верхом на груди отца.
- Доча, сколько раз тебе повторять, что надо хотя бы трусики одевать, прежде чем выходить из своей комнаты? Мишенька вон одел, - Сюзанна погладила прильнувшего к ней сына по головке, - а ты забыла.
- Мишка вчерашние напялил, - наябедничала Патриция, - а я ждать не хотела, пока синтезатор свежие выплюнет.
Мама немедленно принялась журить сына, который тут же выскочил из родительской постели, сдернул трусы и, смотавшись в ванную и выкинув белье в утилизатор, вновь устроился рядом с Сюзанной. Та демонстративно вздохнула, глядя на игравшего с дочкой мужа, и вновь начала читать лекцию о приличиях.
- Ты сама говорила, что в человеческом теле нет ничего постыдного, - парировал сын и начал стягивать с мамкиных плеч ночную рубашку.
Сюзанна мученически вздохнула и позволила детям - Патриция немедленно присоединялась к брату - добраться до ее груди. Затонов молча, но с явным удовольствием наблюдал за ежеутренней процедурой кормления. И совершенно не понятно было, кем он больше любуется, женой или первенцами. Малыши росли не по дням, а по часам. Они уже два с половиной месяца ели все то же самое, что и родители, причем терроризируя кухонный синтезатор по несколько раз в перерывах между завтраком, обедом, полдником и ужином. Но по утрам настойчиво требовали грудного молока, утверждая, что ничего вкуснее нет и быть не может.
- И что я буду делать через три месяца? - задала риторический вопрос жена после завтрака, когда дети умчались на озеро, прихватив с собой планшеты. Уже две недели она была беременна четырьмя мальчиками.
- Объяснишь на пальцах, что младших братьев объедать нехорошо, - ответил подполковник, обнимая жену. - Они у нас понятливые, как ты наверняка могла заметить.
- Это точно, - весело хмыкнула Сюзанна, - отболтаются от чего угодно. С ума сойти, всего четыре месяца, а уже на все есть своя точка зрения!
- Суперы, - рассеянно протянул Затонов, соглашаясь. Потом вдруг сосредоточился: - А скажи-ка, родная, с чего вдруг ты вновь принялась перетряхивать огромное научное наследие незабвенного Ицхака Барденштейна?
Жена вначале явно замежевалась, но потом взглянула прямо в его глаза с каким-то еле заметным напряжением:
- Паша, ты никогда не задумывался, что мы будем делать, когда дети уйдут на Наташку?
Он тоже внезапно стал серьезным, немного грустным и признался:
