Сэр Улиевский вышел встречать захватчиков к воротам своего замка без какой-либо надежды защитить его - подъемный мост перед воротами задолго до рождения барона сгнил, ров перед стенами засыпан, на его месте теперь теснились дома городской знати, а обвалившиеся сгнившие деревянные створки давным-давно выбросили и не озаботились заменить новыми. Ждать барону пришлось достаточно долго - снующие неподалеку воины совершенно не проявляли к нему никакого интереса.
Первыми из сангарцев к воротам не торопясь подъехали герцоги и принцесса - ну а кто еще мог позволить себе облачится в одежду с королевскими знаками? - в сопровождении заметно прихрамывающего королевского зверя. Спешились, и вперед выдвинулся юноша с раненой рукой на перевязи.
Кирилл представил леди Асторию, старшего брата и, представившись сам, вопросительно посмотрел на сэра Улиевского. Пришлось барону тоже назвать свое дворянское звание и имя. Герцог изобразил символический кивок, как и положено было отвечать монархам нижестоящим благородным, и продолжил буравить взглядом, чего-то ожидая. Потом решительно повернулся и, улыбнувшись девушке, с удивленными нотками в голосе сообщил:
- Похоже, дорогая, нам здесь не рады. А в гостиницах, увы, ни одной свободной комнаты. Придется опять ночевать в шатре без достаточного комфорта, - и, подсаживая принцессу на лошадь, добавил: - Что поделаешь? - провинция. Понятие гостеприимства здесь не в чести.
- О каком гостеприимстве, ваше высочество, может идти речь, если вы обманом захватили мой город?! - гневно воскликнул сэр Улиевский, все-таки, не забыв о титуле герцога. Он прекрасно знал, чем кончается оскорбление благородного достоинства. И пусть перед ним был только раненый мальчишка, но за спиной у парня была тысячная армия.
Юноша одним гибким движением взлетел в седло и только потом повернул голову:
- Захватили? Разве мы обидели хоть одного жителя вашего города?
- Мне доложили, что ваши воины арестовали всех королевских чиновников, ваше высочество.
- Разве они являются вашими вассалами? - удивился Кирилл и замолчал в явной готовности послать свою лошадь вперед, подальше от ворот замка.
В душе барона боролись разные чувства, но, буквально после первых же слов герцога, появилась и росла глубокая симпатия к этому юноше. А ведь он действительно не сделал ничего плохого, хотя мог разорить и сжечь город дотла. Точно так же, как Лоусвилл поступил со многими городками в маленькой Сангарии. И, это было предельно понятно, парень не сделает такого сейчас, несмотря на явную грубость со стороны барона. Больше не раздумывая, сэр Улиевский сорвал с головы шляпу и склонился в глубоком поклоне:
