– Но, если дать оружие, огнестрельное оружие, вашим людям – они не станут непобедимы, но станут сильнее. Не нужны будут все эти жертвы, даже стену можно будет оборонять куда проще!
– И что в результате? Не сегодня или завтра, а через тысячу или две лет? Не знаешь? Ну так я тебе могу рассказать! В начале воины перестанут погибать на передовой, начнется перенаселение. Мы будем вынуждены отправить свои войска на Гэге, чтобы они захватывали больше территорий, иначе наступит долгосрочный продовольственный кризис, голод и вымирание.
А на соседней земле не только обезьяны живут, там город зараженных которые опаснее любых тварей и далеко не всех из них возьмет обычное оружие. Нам придется делать пушки, танки, изобретать заново паровую технику. И что будет дальше? Мы будем сражаться, точно так же, как и сейчас, но в куда больших масштабах. А если тьма придет раньше в ответ на нашу войну и начнется новая черная чума? Что останется от тайного дворца?
А даже если мы вдруг победим. Пусть с огромными потерями. Что тогда? Вокруг нас – бушующий океан. Вода населена нагами, морскими чудовищами и монстрами, которым наплевать на ружья и револьверы. Как скоро мы полностью истощим Чщаси и Гэге? Окажемся вновь на грани голода и вымирания? Нация будет разделена на две части. Те кто будут жить на старшем брате ополчатся на младшего, в попытках отобрать ресурсы, и война начнется уже среди людей. В конце концов останется крохотная горстка выживших, которую придется возглавить мне или другому из моего клана. И вновь вернуться к сегодняшней жизни. Нет. Огнестрельному оружию тут не место.
– Вы… говорите очень доходчиво. – признал я, глядя на ректора, впервые открывшегося с такой, эмоциональной стороны. – Будто нечто подобное уже происходило.
– Да. – кивнул Гуй Шен, собравшись и вновь одевая маску вежливого безразличия. – Мы пробовали жить по-старому в новом мире. Ничего не вышло.
– Вот только была ли при этом опасность поглощения всего живого приближающейся тьмой? Вы сами сказали, каждый день кольцо сжимается на три метра. Что если орбита младшей сестры не стабилизируется? Что если она продолжит улетать?
– Тогда мы все умрем. – пожал плечами ректор. – но, если она продолжит улетать мы не в состоянии этого изменить. Нет никакой разницы, двадцать лет пройдет до всеобщей гибели или сто. Смысла в сопротивлении стихийным бедствиям нет. Можно спрятаться. Уйти или закрыться. Но не противостоять им. Ты же не станешь бороться с ураганом при помощи одеяла или против наводнения – ведром?
