— Я играю, чтобы выиграть, дорогая. Ты же хотела дикой, захватывающей страсти? Обычно это означает нарушение правил.
Он тяжело дышал, едва сдерживаясь. Продолжать игру было весело, хотя он не был уверен, что долго продержится. Так сильно хотел ее, что его просто трясло от возбуждения.
— Брук, — прошептала она. — Меня зовут Брук.
Выражение доверия на ее лице заставило его устыдиться того, что он вынудил сделать то, чего она не хотела. Он понимал это. И в ответ был готов помочь ей испытать безрассудную страсть этой ночью. И что он за человек после этого?
Остин тяжело сглотнул.
— Брук. Мне нравится твое имя.
Она провела пальцем по его щетине. Сегодня он брился в шесть утра.
— Теперь твоя очередь, Ковбой.
Он не стал делать вид, будто не понял, и простонал:
— Остин. Меня зовут Остин.
Он покрывал поцелуями ее живот, грудь, поднимаясь вверх и спускаясь вниз. Брук тяжело дышала и постанывала. Это сигнал, которого он ждал.
Он вскочил и одним движением освободился от рубашки, снял ботинки, потом джинсы и трусы. Встав обнаженный около кровати, попытался перевести дыхание.
Брук поднялась на колени и уставилась на него.
— Ты в порядке?
Он моргнул.
— Что?
Она сделала жест рукой.
— Твой… ну ты понимаешь… такой большой.
Он ощутил укол тревоги.
— Ты не обманываешь меня? Может, ты девственница?
Она выпрямила плечи, ее глаза сверкали.
— Я не лгу.
— Ты занималась сексом?
— Конечно.
— Сколько раз?
— Это тебя не касается.
Она расстегнула и спустила с бедер джинсы.
У него пересохло во рту.
— Я сам хотел их снять.
Она взглянула на него.
— Ты слишком медлил. Я уже не уверена, что выбрала правильного мужчину. Ты точно знаешь, что делать?
Он не знал, смеяться или выть от разочарования.
— Боже, ну ты и штучка.
— Ты обещал мне нечто дикое и возбуждающее. А я по‑прежнему в трусиках.
Он обхватил ее за талию, и они оба повалились на кровать. Брук была на восемь дюймов ниже и на сорок фунтов легче и притворилась сопротивляющейся. Она оказалась сверху. Остин притворно отпустил ее. Когда оба перевели дыхание, он запечатлел на ее губах крепкий поцелуй.
Она растворилась в нем, мурлыча его имя с мягкой эротической тоской, которая передавалась каждой клеточке его тела.
Он погладил ей спину.
— Я рад, что повстречал тебя сегодня, Брук без фамилии.
Ее светлые волосы, мягкие и шелковистые, растрепались, от них пахло сиренью и невинностью счастливых летних вечеров.
Она коснулась губами его подбородка.
— Я тоже. Мне было страшно, но я увидела тебя у стойки и что‑то почувствовала.
