Ее родители и были истинной причиной, по которой она никогда не хотела иметь детей. Ди‑Эй приводила в ужас мысль, что ее ребенок может быть настолько же несчастен рядом с ней, насколько была она сама.
Ее отец ушел из семьи — на Рождество! — к другой женщине. Девочка осталась со стервозной матерью и с самого детства поставила себе четкую цель: ей надо заработать достаточно денег, чтобы не зависеть от матери. И вообще никогда в жизни больше ни от кого не зависеть!
Дверь распахнулась, в офис вихрем влетели Джули и Дарби и повисли у нее на шее.
— Ты в порядке?!
— Что он сделал?!
— Мы слышали крики!
— Да… Ничего… — не успевала отвечать Ди‑Эй. — Перестаньте, Мэтт никогда не сделал бы мне ничего плохого.
Джули изогнула бровь, к ней вернулось привычное ехидство.
— Мы слышали, как он орал на тебя. Признавайся, что произошло!
Ди‑Эй колебалась. Ее подруги до сих пор ничего не знали. Но, похоже, сегодня день признаний. Она молчала целый год, но раз уж она открыла все Мэтту, то и ее подруги имеют право знать.
Ди‑Эй усадила близняшек на диван, а сама направилась к столу, стоявшему напротив. На полпути развернулась и пошла к кофемашине. Черт, ей нужен кофеин, лучше внутривенно. А лучше стакан виски. Полный и безо льда.
— Что случилось, Ди‑Эй? — жалобным голоском протянула Дарби.
— А ну колись! — рявкнула Джули.
Ди‑Эй пристроилась на краешке стола, пытаясь унять предательскую дрожь в коленках. Мэтт тут был ни при чем. В детстве каждый раз, когда она пыталась поговорить с матерью, та высмеивала или унижала ее. Поэтому Ди‑Эй так и не научилась внятно высказывать свои мысли и чувства.
Она до сих пор не понимала, что такого она сказала, что обычно спокойный Мэтт разорался и пулей вылетел отсюда.
Опыт подсказывал ей, что разговор с близняшками тоже пройдет не очень гладко. Ди‑Эй с тоской посмотрела на свой компьютер. Вот почему она так любит таблицы и числа — с ними все просто, и они не ждут от нее слов.
— Ди‑Эй, мы беспокоимся о тебе, — сказала Дарби. — Мы же видим, что ты сама не своя уже много месяцев.
— Если немедленно все не расскажешь, в окно выкину, — заверила Джули.
Несмотря на резкие слова, в голосе Джули было столько беспокойства, что Ди‑Эй почувствовала себя предательницей. А поскольку она и так уже была на пределе, то сразу расплакалась.
Дарби кинулась к ней.
— Ну, пожалуйста, скажи нам! Это все твоя мать? Или Мэтт? Что он сделал?
— Никто мне ничего не сделал.
Ди‑Эй утерла слезы и через плечо Дарби посмотрела на Джули, надеясь перенять у нее толику силы.
