Говорят, что воспоминания исчезают или становятся нечеткими. Но у нее все иначе. Она делала что‑нибудь обыденное и слышала смех Джеммы, голос Сары или запах своей матери, и тогда горе обрушивалось на нее с прежней силой.
Когда боль немного утихала, Алекс чувствовала себя покинутой и очень одинокой. Разве можно обвинить ее в том, что она нарочно отталкивает от себя людей? Она любила всей душой, отдавая все, что у нее было. Однажды ей придется потерять дедушку Гуса. Оставалось надеяться, что его потеря будет легче потери родителей, Джеммы и Сары. Все они умерли намного раньше своего времени, так пусть ее здоровый дедушка живет как можно дольше.
Алекс перевернула программку и провела кончиком пальца по лицу Дэниела на фотографии. Хотя она правильно сделала, оттолкнув его, она по‑прежнему его хочет. Ей стало жарко при воспоминании о том, как он целовал ее и умело поглаживал ее тело, а она касалась его щетины и упругих мускулов.
Она скучает по нему…
Нет, это ее тело скучает по нему…
Но она поступила мудро, расставшись с Дэниелом. В противном случае она снова мучилась бы.
Алекс сунула программку под бумаги и выпрямилась. Подойдя к столу, взяла пончик и простонала, когда угощение коснулось ее языка. Она вдохнула идеальное сочетание масла и сахара. Она уже потянулась к другому пончику и почти донесла его до рта, когда услышала испуганный вздох, раздавшийся из двери.
— Какого черта ты вытворяешь, Слэйд? — спросила Рэйчел, положив руки на стройные бедра и прищурившись.
Алекс прожевала пончик и подняла брови, глядя на Рэйчел.
— Ем пончик от Аманды.
— На самом деле их сделала Джиллиан из кондитерской. — Рэйчел вошла в комнату и закрыла за собой дверь. — Почему ты их ешь?
Это вопрос с подвохом?
— Потому что они вкусные.
Рэйчел в растерянности почесала лоб.
— Алекс, ты уже четыре года не ешь сладкое!
Алекс озадаченно посмотрела на пончик в руке. Рэйчел права: она очень редко ела углеводы. Так с какой стати она ест их сейчас?
— Алекс, ты в порядке?
— Это просто пончик, Рэйч. Ну, два маленьких пончика, — ответила Алекс, взяла бумажную салфетку и стерла с пальцев сахарную пудру. — У меня, вероятно, упал сахар в крови. Мне надо было его повысить.
— Я бы тебе поверила, если бы не видела, как ты отказалась утром от кофе, наморщив нос. А вчера вечером ты пила ромашковый чай.
— У меня болел живот.
— Ты ненавидишь ромашковый чай, — заметила Рэйчел.
— Слушай, у тебя явно что‑то на уме, Рэйчел. Говори, что хочешь сказать.
