— Тебе было больно.
Она уже шагала к нему, ведомая инстинктом помочь близкому человеку. Но едва ее рука коснулась тела Азима, он схватил эту руку и резко отвел в сторону.
— Я в полном порядке.
Его глаза были закрыты, на лбу блестели капельки пота. По всему было видно, что о полном порядке не может быть и речи.
— Это мигрень? — тихо спросила Джохара.
Азим не без труда приоткрыл глаза.
— Я же сказал, все хорошо.
— Почему ты мне не расскажешь? — Каким бы холодным и отстраненным ни был ее муж, Джохаре не хотелось видеть его страдающим.
Прошло несколько секунд, но Азим ничего не ответил. Его глаза снова были закрыты.
— Хорошо, — сказала Джохара полушепотом. — Тогда я скоро приду.
Не прошло пяти минут, как она вернулась с тремя флакончиками эфирного масла. Азим не шевелясь сидел в кресле. Достав из кармана платок, Джохара промокнула его лавандовым и мятным маслами.
— Должно помочь, — тихо сказала она и вложила платок в ладонь Азима.
— Что мне с этим делать? — спросил он, не открывая глаз.
— Прижми там, где сильнее болит.
Когда Азим не шевельнулся, Джохара поняла, что ему больно сделать даже это.
— Позволь я сама, — сказала она и села перед ним на колени.
Взяв платок из его влажной руки, она прижала два конца платка к вискам Азима.
— Здесь больно?
Азим молчал несколько долгих секунд.
— Да, — наконец сказал он еле слышно. — У меня всегда болят виски.
Приятный запах эфирных масел медленно наполнял комнату. Было в этом мгновении что-то мистическое и невероятно интимное.
Джохара начала массировать виски Азима нежными круговыми движениями.
Последовал тихий стон.
— Больно?
— Нет, — ответил Азим, и Джохаре показалось, будто дрожь прошла по его телу. — Наоборот, приятно.
Джохара вдруг поняла, что от этого приятно и ей самой.
— Тебя часто мучает мигрень? — негромко спросила она.
Да, ей было приятно его трогать. От висков она медленно перешла ниже, к щекам, затем к подбородку. Мокрый от эфирного масла платок упал Азиму на грудь.
— Да, — честно и так неохотно признался он.
— Ты слишком напряжен, а от этого только больнее.
— Может быть, — почти не слышно проговорил Азим.
Мышцы его лица теперь заметно расслабились. Он сидел с закрытыми глазами и откинутой назад головой, давая Джохаре свободу в изучении черт его лица. Греческий нос, полные губы, удивительно длинные ресницы.
И шрам, нисходящий к уголку рта неровным горным ручьем. Он красив, но какой-то своей — звериной красотой. А еще он сейчас хоть немного доступен.
