— Нет. Роды были долгими, но все закончилось хорошо. Семь фунтов шесть унций, все пальчики на месте. Врачи говорят, что он абсолютно в норме.
Было видно, что Флэш испытал облегчение.
— Отлично. Это здорово. Жаль, что меня не было рядом с тобой.
— Мне тоже жаль.
Флэш устремил взгляд в пол.
— Так я был прав? Ты отыскала меня в Интернете и увидела заголовки?
У Брук запылали щеки, но она не понимала, почему вдруг засмущалась.
— Да. Извини, Флэш…
— Не извиняйся. — Его голос зазвучал жестче. — Я сам навлек на себя эти неприятности, о чем моей сестрице так нравится напоминать мне. — Он прикрыл глаза и замолчал. — Так, к сведению, — продолжил он, — если я вышел из комнаты, так только для того, чтобы не потерять контроль над собой. А не потому, что я ушел от тебя. Остыну и вернусь.
— Поняла, — сказала Брук. Она нервничала, не знала, куда девать руки. — Ты злишься на меня? — И что она спрашивает? Разве это не очевидно?
— Я ужасно расстроен, — на удивление спокойным голосом ответил Флэш, потом закрыл глаза, подумал и снова заговорил: — Я злюсь на тебя за то, что ты не рассказала мне о моем сыне. Я злюсь на себя за то, что подвел тебя: ведь мы предохранялись, но что‑то не получилось. Я подверг риску твое здоровье, и я оказался не тем, кому ты могла бы доверять.
Что это? Неужели он берет на себя всю ответственность? Или хотя бы часть ее?
— Флэш, я не виню тебя за это.
Он коротко кивнул, давая понять, что услышал ее.
— Я уяснил, что у меня гнев подавляет все эмоции, и мне требуется усилие, чтобы понять другие свои чувства. В настоящий момент я чертовски уязвлен. А еще я удивлен, и немного испуган, и… дико зол. Как ты могла прятать его от меня, Брук? Почему ты даже не дала мне шанс?
Его голос звучал громко, на грани крика, но он все равно контролировал себя. Чтобы совладать с эмоциями, он стал ходить по кругу перед камином, напоминая Брук лошадь в загоне.
Взорвется ли он? Или угомонится?
— Я собиралась рассказать тебе, — сказала Брук.
— Когда? — отрезал он. — Ведь он уже не новорожденный младенец.
Брук поморщилась. Ей было неприятно чувствовать свою вину, но Флэш был прав.
— Я действительно собиралась рассказать тебе, думала, вот завтра, или послезавтра, или после‑послезавтра, но чем дольше я откладывала разговор, тем сильнее боялась, что ты…
— Что я разнесу стену или на полной скорости въеду в фонарный столб?
В этом он тоже был прав.
— О нем вообще никто не знает, кроме Алекс, моей матери и нескольких врачей, которые подписали соглашение о неразглашении в дополнение к законным обязательствам хранить мою медицинскую историю в тайне. Ой, и еще кое‑кто из руководства студии, и все они придерживаются мнения, что нужно скрывать эту новость.
