Записки начальника Разведупра. Июль 1940 года – июнь 1941 года | страница 9



.

Один за другим были репрессированы начальники Разведуправления РККА: армейский комиссар 2-го ранга Я. К. Берзин, комкор С. П. Урицкий, старший майор госбезопасности С. Г. Гендин, комдив А. Г. Орлов. Практически полностью сменился состав заместителей и помощников начальника управления: были репрессированы корпусной комиссар А. Х. Артузов, полковой комиссар А. Л. Абрамов-Миров, старший майор госбезопасности М. К. Александровский, корпусной комиссар Л. Н. Захаров-Мейер, комдив А. М. Никонов и многие другие опытные разведчики.

Из-за репрессий сотрудников советской военной разведки возможности большинства добывающих резидентур РУ ГШ КА по выполнению заданий командования были серьезно ограничены. Это нашло свое отражение в Акте о приеме Народного комиссариата обороны СССР Маршалом Советского Союза С. К. Тимошенко от Маршала Советского Союза К. Е. Ворошилова. В этом документе, который датируется 7 мая 1940 г., отмечалось следующее: «Организация разведки является одним из наиболее слабых участков в работе Наркомата обороны. Организованной разведки и систематического поступления данных об иностранных армиях не имеется. Работа Разведуправления не связана с работой Генерального штаба. Наркомат обороны не имеет в лице Разведуправления органа, обеспечивающего Красную армию данными об организации, состоянии, вооружении и подготовке к развертыванию иностранных армий. К моменту принятия Наркомат обороны такими разведывательными данными не располагает. Театры военных действий и их подготовка не изучены»[21].

Филипп Иванович Голиков после назначения на новую должность заметно активизировал работу по укреплению зарубежных аппаратов советской военной разведки, от которых напрямую зависели количество и качество добываемых разведывательных сведений.

В то же время назначение генерала Голикова вызвало далеко не однозначную реакцию у ряда сотрудников Разведуправления. При этом они не всегда были объективны – здесь, скорее всего, срабатывал корпоративный «дух» и замкнутость разведывательного сообщества. Так, М. И. Полякова, сама относительно недавно пришедшая в разведку (в 1932 г.), но, правда, имевшая за плечами одногодичную нелегальную командировку в Швейцарию (в 1936–1937 гг.), охарактеризовала Ф. И. Голикова следующим образом: «Это был неплохой вояка, но совершенно не понимающий специфики нашей работы. Сталина он очень боялся. Работать стало трудно. Мнение Сталина для начальника разведки значило больше, чем донесения собственной агентуры. Когда Кегель (наш человек в немецком посольстве в Москве) за несколько часов до войны в очередной раз подтвердил точную дату нападения немцев, Голиков собственной рукой написал на этом донесении: “Видимо, дезинформация…”»