Он дышал красотой, выводя завитульки любовно.
(Хоть была и корысть — заработать пятнадцать рублей.)
Дом стоит на земле, украшением улицы,
Словно
Только этого дома всегда не хватало
На ней.
Все пятнадцать рублей мой сосед, безусловно, истратил,
Но еще и теперь он гораздо богаче других,
Просто спящих и просто из окон глядящих:
Соберется ли дождь или снова не будет дождя?
Каждый день он глядит на мои разноцветные окна,
Словно что-то забыл он в моем разноцветном дому.
Выйдет утром — посмотрит.
На работу пойдет — обернется.
Ненароком вокруг обойдет — улыбнется…
Позавидуем, люди, ему!
Под старый Новый год
Мы немного выпили
И дурачились как могли.
Свежая, нарядная елка,
У которой начала оттаивать хвоя,
Зажгла живые, трепетные, свечечные огни.
Дело было за городом. И была женщина.
Среди всех нас была — одна.
А нас было семеро —
Подвыпивших, евитерастых, широколобых, рукастых,
Но безопасно и беззаботно
(Именно потому, что семеро)
Дурачилась и смеялась вместе с нами она.
Она надела свои длинные стеклянные бусы
На шею одному счастливчику,
Обмотав его шею три или даже четыре раза.
И он все ходил счастливый
И все приставал к ней и спрашивал:
— А как же я их размотаю?
— Как же я их сниму теперь, эти бусы? —
И сладковато подмигивал карим раскрасневшимся глазом.
Мы увлекались.
Мы занимались разговорами на высокие темы
Или даже читали стихи.
Блок, Гумилев и снова — Блок.
А он все ходил и надоедливо спрашивал:
— Как же я сниму теперь эти бусы,
Как же я их распутаю?
Я пробовал их распутывать и — не смог. —
Ему, наверно, хотелось,
Чтобы она, маленькая, с горячим дыханьем
Приподымалась на цыпочки и разматывала бусы
С его долговязой, венозной шеи.
Тогда ее волосы, наверно, почти касались бы
Его коньяком и копченостями пахнущего рта.
— Как я сниму эти бусы?
— О, как я сниму эти цепи?
— Поймите, я в них запутался.
Меня оплела их стеклянная змеиная теснота.
Когда мне надоела его болтовня о бусах,
Я подошел к нему тремя спокойными решительными шагами,
Взялся за бусы двумя спокойными решительными руками,
Тихонечко дернул и еще тише, но очень внятно сказал:
— Мужчины должны снимать бусы таким вот образом. —
Несколько стекляшек, прыгая, покатилось на пол,
Остальные остались в моих загребущих лапах.
Я положил их в карман, пообещав хозяйке:
— Завтра будут как новые. Не волнуйтесь, —
И увидел очень близко сияющие головокружительные глаза.
На другой день я отдал ей бусы «крепче новых»,
И она (как странно!) промолвила мне:
— Спасибо! —
Рот ее был надломлен,
