"К тому же, мне нужны деньги на текущие расходы, чтобы я могла заплатить за интересующую меня информацию, если выйду на контакт с обитателями подпольного мира похитителей. И все это нужно сделать быстро. Моя зацепка имеет небольшой срок годности – через двадцать четыре часа след может остыть".
Стивен сел за стол и обхватил голову руками. Кэри хотелось тряхнуть его, наорать на него за то, что он не прыгает от радости, узнав о первом реальном шансе найти похитителя их дочери.
Но она стояла молча и ждала, пока он сам переварит ее просьбу. Стивен страдал привычкой эмоционально замыкаться в сложных ситуациях. Кэри надеялась, что хотя бы сейчас он сможет перебороть этот инстинкт.
Казалось, он размышлял целую вечность. Затем он поднял голову, заглянул Кэри в глаза, и та сразу увидела в них ответ.
"Прости, Кэри, но я просто не могу. Я не могу ввязываться во что-то противозаконное".
"Я не прошу тебя делать ничего противозаконного", – не отступала Кэри. "Фактически, я прошу у тебя взаймы. Так уж вышло, что этот заем может помочь нам найти нашу дочь".
Стивен глубоко вздохнул.
"Я знаю, что часть тебя верит в это", – сказал он. "И часть меня тоже хочет в это верить. Но я думаю, что в глубине души ты знаешь правду: Эви не вернется. Чем быстрее ты это признаешь, тем быстрее сможешь исцелиться".
Кэри ощутила, как внутри нее закипает гнев, но сделала над собой усилие, чтобы не вы пустить его наружу.
Если я сейчас сорвусь, он точно не поможет.
"Стивен, я смогу исцелиться, когда моя дочь снова будет со мной. Если этому не суждено случиться, я успокоюсь, если хотя бы узнаю, что с ней произошло. Если ты дашь мне деньги, это поможет мне вернуться к нормальной жизни и никак не помешает твоему собственному "исцелению"".
Она понимала, что последнее саркастическое замечание было неуместно, но ей становилось все сложнее себя контролировать. Стивен, как обычно, остался внешне невозмутим.
"Кэри, ты одержима. Подумай о том, что ты делаешь. Ты нашла себе работу, где нужно постоянно искать пропавших детей. Каждый день ты снова и снова бередишь свою рану. Это не идет тебе на пользу".
Он сказал это таким отчужденным, бесцветным тоном, что Кэри захотелось ему врезать. Раньше ей нравилось, как его хладнокровие уравновешивало ее горячий нрав, но без Эви, когда некому стало сглаживать острые углы между ними, он ей опротивел. Его бесчувственность и снисходительность невозможно было вынести.
"Так ты дашь мне деньги или как?" – спросила она в последний раз.
