Достопамятные деяния и изречения | страница 48

, которыми тот командовал, и перевел их в распоряжение вспомогательных отрядов пращников. Этим Пизон хотел показать, что те, которые, цепляясь за жизнь, упустили возможность установить трофеи в знак победы над рабами, более всего заслуживавших креста, те, которые не залились краской стыда, когда рабские руки протащили под ярмом их свободу, заслуживают познать горечь жизни и молиться о смерти как мужчины, а не страшиться ее как женщины.

7.10. Не менее строгим, чем Пизон, оказался Квинт Метелл. Когда он воевал в Контребии, пять когорт, поставленных им в надлежащем месте, покинули его под натиском врагов. Метелл приказал им немедленно атаковать эту позицию и не потому, что надеялся ее вернуть, но чтобы наказать воинов за отступление, подвергнув их опасности открытой битвы. Он также объявил во всеуслышание, что тот, кто вернется в лагерь, будет сочтен врагом и убит. Устрашенные такой суровостью воины, хотя тела их были уже измучены, а души отчаялись, сумели преодолеть неровности места и сокрушить множество врагов. Так необходимость победила человеческую слабость.^>[155]

7.11. В той же провинции Квинт Фабий Максим, желая ослабить и сокрушить дух воинственного народа, заставил свою милосерднейшую природу обрести строгость и даже жестокость, оставив на время добросердечие. Всем, кто дезертировал из римских рядов к врагу, но был схвачен, он велел отсечь руки, чтобы их изувеченные за измену конечности внушали ужас остальным. И вот эти отделенные от тел руки, разбросанные на окровавленной земле, действительно явились грозным предупреждением для других воинов, так что те даже и не дерзали совершить подобный проступок.^>[156]

7.12. Никто не мог превзойти в мягкости старшего Сципиона Африканского. Однако для укрепления воинской дисциплины он не задумываясь привлек совершенно чуждую ему жесткость. Когда он захватил Карфаген и к нему доставили всех тех, кто дезертировали из наших войск к карфагенянам, Сципион гораздо более жестоко расправился с римскими перебежчиками, нежели с латинскими: первых он распял, как беглых рабов, покинувших свою страну, вторых обезглавил, как нарушивших союзническую присягу. Я не буду в дальнейшем возвращаться к его поступку, потому что это дело Сципиона и потому что нет нужды оскорблять римскую кровь, испытавшую наказание для рабов, пусть даже и заслуженное, и лучше мне перейти к деяниям, о которых надлежит рассказать без ущерба для национального чувства.