– Надеюсь, я не разочарую вас. Двадцатилетняя девушка, наверное, должна была иметь вид подавленный, прибитый или что-нибудь в этом роде. Я такой не была. Меня не трогало то, что мне говорили… Я желала только одного…
– Чего?
– Понятно, видеть ее с петлей на шее.
Пуаро следил за ее руками – красивыми, с длинными ногтями. Хищными руками.
– Вы считаете меня мстительной? – спросила Эльза. – Да, я мстительная. В отношении тех, кто причинил мне зло. Та женщина была, по-моему, ничтожной, безликой. Она знала, что Эмиас любит меня, что он собирается ее оставить, и она убила его только для того, чтобы он не стал моим… Вы не усматриваете в этом подлости?
– Вы не способны понять ревность или сочувствовать ей?
– Нет, не думаю, что способна. Если ты проиграла – значит, проиграла. Если ты не можешь удержать мужа, отпусти его без возражений, красиво. Это чувство собственности мне непонятно.
– Возможно, вы поняли бы его, выйдя замуж за Крейла!
– Не думаю. – Она вдруг улыбнулась Пуаро. – Мне хочется, чтобы вы хорошенько уяснили одну вещь: не считайте, что Эмиас Крейл испортил невинную девушку. Это было совсем не так! Из нас двоих ответственна была я. Мы познакомились на одном вечере, и я влюбилась в него. Я понимала, что должна любой ценой завоевать его…
Пародийно звучали теперь эти шекспировские стихи:
Я все добро сложу к твоим ногам
И за тобой последую повсюду.
– Несмотря на то, что он был женат?
– Ну и что? Разве это карается законом?.. Разве можно запретить видеть действительность такой, какова она есть? Если он был несчастен со своей женой и мог быть счастлив со мной, то почему не могло быть так? Мы живем только раз.
Эльза покачала головой.
– Но я слышал, что он был счастлив и со своей женой.
– Нет, они грызлись как собака с кошкой. Она все время к нему придиралась. Она была… О, она была ужасная женщина! – Эльза встала и закурила. Потом сказала с легкой усмешкой: – Возможно, я к ней несправедлива. Но я убеждена, что она действительно была нестерпима.
Пуаро неторопливо пробормотал:
– Это была большая трагедия.
– Да, это была большая трагедия. – Она круто повернулась к нему: – Трагедия, которая убила меня. Вы меня понимаете? Убила меня! С тех пор ничего не было. Абсолютно ничего! Только огромная пустота! – Эльза в отчаянии взметнула руки.
– Так много значил для вас Эмиас Крейл?
Она утвердительно кивнула. Это был удивительный жест – короткий, таинственный и вместе с тем словно патетический.
– Мои мысли были направлены тогда в одну сторону. Иногда мне, как Джульетте, хотелось воткнуть в себя нож. Но поступить так – значило бы признать свое поражение, признать, что жизнь победила тебя.
