С тех пор минуло два месяца.
После семнадцати лет, проведенных в лесу, Рен знала всех чудовищ по именам.
– Стржиги, – бормотала она, пробираясь сквозь деревья. – Ну почему именно стржиги?
Рен сама не понимала, почему перешла на шепот: они учуют ее гораздо раньше, чем услышат.
Но пока что в лесной прогалине было тихо.
Деревья переплетались, как влюбленная пара, а их кроны цеплялись друг за друга острыми ветвями, словно дикие звери в пылу сражения. Казалось, что если хоть один луч солнца и проберется сквозь их густую листву, то останется здесь навсегда – жаркий, выжигающий траву и придающий пространству сладкий, землистый запах. Солнце обжигало лучами лицо Рен, проникая под кожу. Жар пробегал пальцами по ее влажной шее и прижимал липкие ладони к щекам.
Перед Рен на земле растянулись три светящиеся красные фигуры. Она сделала еще несколько осторожных шагов вперед, приминая землю босыми ногами.
Казалось, что деревья наблюдают за ней.
Скорее всего, так и было.
Она пробиралась по враждебной территории тихо, как кошка.
– Это должна быть ты, – пробормотала она, передразнивая своего брата. – Они обязательно придут за человеком.
Но Риш был прав. Стржигун мог учуять человеческий дух за много километров. Может, дело было в людской крови. А может, в человеческом страхе, который источал своеобразный, специфический запах.
И вот она оказалась здесь, являя собой жалкую человеческую сущность. Рен была самым могущественным и уважаемым созданием во всем проклятом лесу, и именно ей выпало удовольствие – нет, честь – стать приманкой в ловушке старшего брата.
