Но где же торопивший меня человек? За кулисами, раз сцена освещена?
Я зашел в директорскую ложу, потом открыл дверь к ведущей на сцену железной лестнице, по которой осторожно спустился.
Вот я и на сцене, как и подобает артисту. Я сразу почувствовал себя увереннее, поднялось настроение, словно само право выйти на сцену наделило меня особой властью. Я повернулся лицом к зрительному залу и мысленно увидел перед собой кресла, заполненные зрителями. Шелест программок, смокинги мужчин, ослепительные наряды дам. Шквал аплодисментов, вопли «браво», букеты… нет, корзины цветов.
«Я на сцене настоящего театра!» — восхитился я и сделал шаг вперед.
И обрушился в сценический люк…
Темнота.
Тишина.
Потом негромкое, но настойчиво бормотание.
— Операционных шрамов нет. Кажется, этому парню никогда не требовалась медицинская помощь, — бодро сказал кто-то в сумерках, из которых никак не желало выбраться мое сознание.
— Проверьте пломбы, — сварливо отозвался другой голос. — Не хватало ему еще появится там с голливудской улыбкой.
— Уже проверили, зубы здоровые, как у юного волка.
— Романтик, — хмыкнул сварливый. — Будьте очень внимательны!
Я с раздражением спросил бы их, что происходит, но голоса бодрого и сварливого постепенно стихли вдали. Глаза мои вдруг открылись, и я оказался в светлой комнате, в кресле и за столом. Напротив сидели два солидных мужчины в очках и дорогих костюмах. Я невольно взглянул на себя и даже удивился, что моя нижняя челюсть не грохнула о поверхность стола. Так не одевался даже друг Миши Пыжевского — сын известного артиста и дочери не менее известного бизнесмена.
Один из солидных мужчин понимающе улыбнулся мне и сказал:
— Это не предел наших обещаний. Прочтите договор.
Договор обещал столько, что я решил: вот прямо сейчас меня опять отправят в обморок и порежут на органы. Молодой, здоровый донор. Зубы, как у юного волка.
Очевидно лицо мое не выражало особой радости, а только ужас, поэтому в беседу включился второй мужчина.
— Меня зовут Аркадий Матвеевич, — сказал он приятным, хорошо поставленным голосом. — Что вы знаете об Анне Леопольдовне и Анне Иоанновне?
Мои травмированные ужасом мозги еле-еле сообщили мне, что вторая Анна была вроде сексуально озабоченная дура и императрица. «Дуру» я решил не озвучивать, а об императрице сказал.
— Очень хорошо, — сказал Аркадий Матвеевич. — Вторая была после Анны Иоанновны, и обе стоили друг друга. Короче говоря, нам нужно их деятельность подкорректировать.
