— Заберём не всё, на жизнь оставим! И жизнь оставим, и насильничать не будем! Только без фокусов, господа хорошие!
Потом часть разбойников выскочила на дорогу, и начался, как говорится, грабёж среди бела дня. Мне тоже приказали сойти с лошади. Затем усатый здоровяк с золотым зубом в улыбке приглашающим жестом указал мне на ближайшие кусты. Наверное у меня был очень испуганный вид, потому что усач поклонился и сказал:
— Не бойтесь, милостивая сударыня, ничего плохого мы вам не сделаем. Просто посмотрим, не зашиты ли в вашем корсете драгоценности.
Я не знала, есть ли на мне корсет, совсем его не чувствовала. Но раздеваться перед чужаками мне было, конечно, легче, чем здешним женщинам. Они же не ходили в шортах по городу и в купальнике на пляже, поэтому буквально падали в обморок от стыда. Да и не собиралась я раздеваться, вполне могла щёлкнуть льва на перчатке и вернуться домой. Хотя… это вызовет подозрения, и если я опять захочу сюда попасть…
Делать выбор мне не пришлось. Усач жестом остановил меня и вдруг начал присматриваться к сбруе моей лошади и к сумке. Я проследила за его взглядом и поняла, что разглядывает он гербы, точнее один герб, изображениями которого были щедро украшены мои вещи.
— Ну и дела, — сказал усач. — Это же герб Шеров! Но насколько я знаю, из них оставались на нашем благословенном свете только многоуважаемая сестра покойного Августа Шера, два его сына и супруга. Так вы, милостивая сударыня, госпожа Шер? Ну и дела!
Говорил этот человек не как разбойник. Может, он был человеком образованным или знатным и воспитанным, но почему-то подавшимся в разбойники? Усач обернулся к своим сообщникам, сказал: «Не трогайте её, я сейчас», — и скрылся в зарослях. Я решила, что он пошёл доложить обо мне главарю шайки.
Теперь я знала, за кого меня принимают: то ли за сестру, то ли за жену дворянина Августа Шера. Но это меня совсем не обрадовало. Ну, хорошо, усач признал во мне госпожу Шер по гербу. А если я встречу людей, которые её лично знают? Которые знают обеих дам? Не очень-то приятно оказаться в роли самозванки! Да что далеко ходить за неприятностями: хотя Август Шер умер, но остаются два сына, а я очень сомневаюсь, что они кинутся ко мне на шею, радостно крича: «Вот и мамочка приехала!» или «Дорогая тётя!»
Ну, ладно, не буду дрожать заранее. Как говорят: «Смелый умирает один раз, а трус — тысячу».
Тем временем усач вернулся и что-то тихо сказал остальным разбойникам. Меня и мою лошадь отвели в сторону от других, на обочину дороги. Через несколько минут ко мне присоединился юноша в богатой одежде и со шпагой на поясе.
