Я раскипятилась, как электрочайник, так что когда в двери приоткрылось маленькое окошечко на уровне моей головы, и там в полумраке кто-то забормотал что-то невнятное, я прижалась к окошечку лицом и свирепо рявкнула:
— Открывай, паразит, хозяйка приехала!
За дверью опять пробормотали, заскрежетал замок, дверь медленно и с тяжким скрипом распахнулась. И я увидела Мориса.
Как мне стало стыдно — не передать словами! И очень страшно за судьбу сыновей госпожи Шер. Дела у них совсем плохи, раз слугой в доме остался такой искалеченный седой инвалид, которого я даже рассмотреть не могла хорошо — глядеть на него страшно было.
Пока я краснела за своё хамство, Морис, ни чуточки не обидевшись, пытался мне кланяться. При этом он что-то бормотал своим изувеченным и почти беззубым ртом, но понять его было очень трудно. Кажется, он радовался, что я приехала. Это несчастное существо никому не могло угрожать, даже мне. И я напрямик спросила его:
— Давно здесь служишь?
Я говорила ему «ты» безо всяких церемоний: ещё по пути в Аркадию заметила, что со слугами и простыми бедняками принято обращаться грубо. Грубить Морису я не хотела, но расспросить его было нужно.
Насколько я поняла, он ответил «полгода». Прекрасно, он тоже не мог меня вывести на чистую воду! Хотела его о чём-нибудь ещё спросить, но тут на улице послышались голоса. Нужно было срочно прятаться в доме, и я тихо спросила:
— Куда девать лошадь?
Он сказал «в конюшню» и начал странно дёргать рукой. Прежде чем я испугалась, что у старика начался припадок, кто-то за моей спиной сказал низким голосом:
— Ты меня звал, дядюшка Морис?
Это какая-то соседка? Я попалась!
Но страх явно улучшил мою сообразительность. Я нащупала вуаль на шляпе, рывком натянула её на лицо (давно нужно было это сделать) и глянула на подошедшую.
Мне кланялась невысокая крепкая девушка. Она хоть и не казалось бедной, но принадлежала к простому сословию, потому что не носила шляпы и герба, поэтому меня её поклоны не удивили. А я была благородная госпожа, это понимали все сразу по изображениям герба на сбруе моей лошади и дорожных сумках. Ни слуга, ни девушка не удивились моей вуали и тому, что я спрятала лицо. Я припомнила, что среди встреченных мною на улицах женщин многие были в масках и вуалях. Как удачно, что здесь такая мода, и какая я несообразительная балда!
Морис опять дёрнул в сторону девушки рукой и забормотал, но можно было разобрать только «ворота» и «иди». Девица тем не менее понимающе кивнула, опять поклонилась мне и уверенно повела лошадь куда-то вправо по улице. Будь мы в моём мире, я бы удивилась и напомнила Морису и девушке о дорожных сумках. Но в чужом мире удивляться следовало осторожно, лишнего не болтать. И я вошла в дом следом за Морисом.
