. В те дни-то ей было не до смеха!
И вот сейчас та жутковатая сказка ждала Малушу наяву. Или все это снится ей – ельник, тропа, лукошко, оттягивающее руку… серый тын за дальними стволами… белые черепа на кольях…
Ноги отяжелели, но неведомая сила будто толкала Малушу в спину: иди, иди! Ее вел сам обряд – ступив на эту тропу, свернуть в сторону или оборотиться вспять уже нельзя. На обрядах держится равновесие мира, и каждый, смертный или бессмертный, выполняет свою долю этой работы.
Малуша медленно приблизилась к левой створке ворот. Поставила лукошко на снег, взяла рукой в варежке длинную кость и постучала. Стук показался ей глухим и слишком тихим. Однако постучать еще раз она сочла дерзостью и стала просто ждать. Кому надо – те услышат.
Полагается ждать отклика. А когда ее с той стороны спросят, зачем пришла, надо сказать…
Створка ворот скрипнула и отворилась. Позади стояла старуха – невысокая, щуплая, одетая в какую-то рванину и кожух мехом наружу. Из-под грязноватого красного платка свисали тонкие седые пряди, а глаза из гущи морщин пристально смотрели на гостью.
Малуша опешила: она ждала увидеть птичью личину и заранее готовилась не испугаться. Но хозяйка была без всякой личины, и только красный платок – знак принадлежности к Окольному, – отличал ее от обычных старух.
– Ты кто, девица? – тихим голосом спросила она. Будто здесь самая обычная изба.
– М-ма… Я – княжна древлянская, дочь Володислава и Предславы, – несмотря на растерянность, Малуша все же выцепила из памяти заготовленный ответ. – Пришла о судьбе моей спросить.
– Сколько лет не слышали мы тут русского духа, – хозяйка качнула головой, – а теперь что ни день зачастил…
– Я – не русь! – Малуша мятежно вскинула голову. – Я – древлянского рода, от корня Дулебова.
Она произнесла эти слова, будто в прорубь прыгнула. В Киеве она не посмела бы так сказать – даже так подумать. Ее мать считала себя русью, даже когда была древлянской княгиней и жила в Искоростене. Овдовев и вскоре выйдя за Алдана, она забыла о той жизни, как о неприятном сне. Но ее детям от Володислава отцовская кровь не давала забыть – эта кровь обрекла их на участь вечных пленников, рабов. Им тоже предписывалось забыть свой истинный род, но и забвение не сделало бы их свободными.
А здесь, в этом лесу, перед очами старухи, которую звали корнем рода и владычицей судьбы, Малуша вдруг ощутила неведомую ей никогда прежде свободу. Сама судьба вышла к ней навстречу с открытым лицом – так могла ли она лукавить с нею?
