Рамки подтвердили, что я сделал правильный выбор, включив в состав бальзама корни кроваво-красной герани. Их подсказкой я пользовался редко, так как почти всегда был уверен в подборе трав, но рамками я подстраховывал себя, если возникали сомнения.
После еды я назначил Закиру настой травы будры с тридцатью каплями сока будры. Эта сороканедужная трава требовалась не только против рака и чистки печени. Важно было попутно поддержать щитовидную железу: раковая опухоль влияет на выделяемые ею гормоны. Для отдельного приёма, как и в некоторых прежних случаях, назначил настойку лавра. Не мог обойтись и без настойки ряски — без неё лечебный комплекс оказался бы не полным. Вечером посоветовал попить чай с травой кипрея.
Как я и предполагал, мой пациент опять надолго исчез. Позвонил он только в середине января, попросил следующий курс лечения. Честно сказать, я готовил его без всякого энтузиазма. Большого труда стоит собрать все необходимые травы. Это ведь и кора, и почки, и листья, и цветы, и трава, и корни. Начинаю выходить за ними ранней весной, по последнему снегу, и заканчиваю осенью, по первому снегу. За одним растением охочусь до той поры, пока не уловлю нужный момент. Однажды за лепестками цветов марьиного корня отправлялся пять раз. Вроде бы пора ему цвести, а приеду — бутоны спят, не спешат распуститься. Холода задержали. А ехать только в одну сторону две с половиной сотни километров. В другой раз дождь помешал. Места дикие, никаких дорог. По лесу, плутая между деревьями, к заветной поляне, прячущейся на опушке, не пробраться. А лепестки нужны мне позарез, особенно двум тяжелобольным девочкам, душа за них изболелась. И через три или четыре недели снова надо появиться там, собрать чёрные горошинки семян. А в ожидании, когда лепестки или семена дойдут до кондиции, время не теряю, стараюсь запастись другими травами в этом богатом, почти безлюдном зелёном царстве в самой северной точке Башкирии. И вообще, сколько надо терпения, чтобы все нужные травы собрать, высушить, обработать, измельчить, ставить настойки и вовремя процеживать их, делать масляные вытяжки, варить мази от кожных заболеваний — не одним же лечением опухолей я занимался. И бывало очень к моим стараниям некоторые люди относились легкомысленно, ценными лекарствами пользовались по своему усмотрению, как попало, для них это были не лечебные препараты с их официальным статусом, с полным описанием химического состава, с подробными указаниями показаний и противопоказаний, а что-то вроде кустарщины. Я имею в виду не только Закира. Он относился к той категории рабочих, которых бросили на произвол судьбы в дышащих на ладан производствах, когда опустевшими и разорёнными стояли остановившие работу огромные заводы, а фабрики, выпускавшие одежду и обувь, в одночасье превратились в бесчисленные торговые ряды, заполненные низкосортными отбросами зарубежного ширпотреба. Многие люди, не отличавшиеся и прежде отменным здоровьем, теряли его вовсе в бешеной погоне за «капустой» — хлынувшими из Америки долларами, вконец растоптавшими несчастные русские рубли. Но и эти рубли надо было как-то заработать. Ясно, Закиру не удалось выбить заработанную до болезни зарплату, и теперь он вынужден был жить на скудное пособие по инвалидности, не имея денег на ежемесячные курсы лечения. Но и оставлять его без лекарств у меня не хватало духа.
