Обычное охранное мероприятие приобрело для Владимира Васильевича некий интригующий оттенок. И, проведя предварительные приготовления, расставив посты, он во время съезда гостей находился рядом с охранником, который, не требуя документов, спрашивал у приезжающих фамилию, сверяя ее со списком.
Когда Подлевский назвал себя, Владимир Васильевич внимательно оглядел его, не заметив каких-либо особых отличительных признаков — пожалуй, только правильные, но неприятные черты лица и слегка надменное выражение врезались в память, — и счел за благо, что они с этим господином незнакомы. Это позволяло без стеснений наблюдать за ним со стороны. Правда, Владимир Васильевич не мог не засечь, как Подлевский на миг задержал на нем взгляд, словно какая-то смутная мысль шевельнулась в его голове, однако не придал этому значения, ибо они никогда не виделись.
Затем он периодически наблюдал за Подлевским в Доме приемов, ожидая его выступления, которого не дождался. И сделал предварительный вывод, что этот спесивый, продувной плут, замахнувшийся на захват чужой квартиры, — человек средней руки, средних достоинств, хотя мнения о себе явно завышенного: гусарится, гарцует. Но, как справедливо заметил кто-то из выступавших, видимо заядлый картежник, именно средние карты самые никакие. Почему-то вспомнил в связи с Подлевским чью-то примету: полуталант — хуже бездари.
Впрочем, Владимир Васильевич довольно быстро потерял интерес к этому типу еще и по той причине, что его увлекла дискуссия, шедшая за столом. Никогда он не присутствовал на заседаниях, где речь шла не о конкретных проблемах, а об оценке общей ситуации в стране. Ему было интересно. Не святоши собрались, народ разночванный, хотя и светочи бизнеса, не в бирюльки играют. А главное, он прекрасно понимал то, о чем говорили. Обычно, как и большинство рядовых людей, он чувствовал себя пустодумным пассажиром экспресса жизни, мчащегося по телевидению с задернутыми занавесками на окнах. Но здесь занавесочки раздвинулись, и он понял, что за окнами экспресса, в реальной жизни, совсем иные пейзажи. И вдобавок сделал для себя открытие: оказывается, взгляды не всегда зависят от прибыли. Эти богатые люди рассуждали без потаенной сладости хуления России, наоборот, с болью за нее. Даже стало жалко, что придется отказаться от роли синягинского «секретаря», ограничившись техническими охранными функциями. Но, во-первых, сегодняшний разговор вообще первый в таком роде, а во-вторых, все уже обдумано, и не в его правилах менять решение под влиянием текущих обстоятельств.
