Точка зрения Мао Цзэдуна, очевидно, представлялась Лю Шаоци абстрактной, оторванной от жизни и при этом опасной для партии, для интересов китайского народа, и крестьянства в частности. Лю Шаоци был, очевидно, не согласен и с мыслью Мао Цзэдуна об опасности буржуазной реставрации в КНР. У него было иное представление о буржуазии применительно к развитию Китая. Он считал, что у буржуазии в континентальном Китае нет сил, чтобы свергнуть политическую власть КПК, и был уверен в прочности положения Компартии Китая в стране, как и в том, что именно партия может продолжать выполнять свою руководящую и направляющую роль в ходе строительства социализма в стране.
Очевидно, что Мао Цзэдун видел себя прежде всего революционером, продолжающим делать революцию, а Лю Шаоци ощущал себя строителем социализма. Оказывалось, что революция (по Мао Цзэдуну) и строительство (по Лю Шаоци) несовместимы. Мао Цзэдун, как показали 50-е годы, оказался не способен к созиданию, а потому он и делал упор на продолжении борьбы в стране и в партии, фактически прикрываясь (вне зависимости от его субъективного понимания ситуации) лозунгами защиты дела социализма в КНР и продолжения революции.
Итак, Лю Шаоци прервал выступление Мао Цзэдуна на Всекитайском рабочем совещании. Нужно отметить, что это произошло не в обычных условиях, не в обстановке, когда это рассматривается как нормальное явление, как обмен мнениями между товарищами, членами руководства партии. Лю Шаоци как бы бросил вызов сложившемуся к тому времени культу личности Мао Цзэдуна или, иначе говоря, с позиций реального руководителя практической повседневной деятельностью партии подправил ее отставшего от жизни, отошедшего от практических дел патриарха.
После заседания некоторые старые члены партии, солидаризируясь ли с настроениями Мао Цзэдуна или по собственному почину, в силу сложившейся ситуации и внутрипартийных традиций в беседе с Лю Шаоци подвергли его критике, сказав, что он без должного уважения отнесся к Мао Цзэдуну. После этого на одном из заседаний Политбюро Лю Шаоци выступил с соответствующим покаянием, как это было принято в КПК. Однако Мао Цзэдун не только не успокоился, но его недовольство еще более возросло, так как он был убежден, что речь идет не о проявлении неуважения, а о фундаментальных различиях между марксизмом-ленинизмом и ревизионизмом[35]. С точки зрения Мао Цзэдуна, его позиция была марксистской, а взгляды Лю Шаоци он считал ревизией марксизма, стремлением следовать за КПСС в деле реставрации капитализма в социалистической стране. Именно исходя из такого понимания ситуации, Мао Цзэдун и преисполнился решимости «свергнуть» Лю Шаоци. Таким образом, расхождения между Лю Шаоци и Мао Цзэдуном вытекали главным образом не из личной неприязни между ними, а из-за крупных разногласий во взглядах на «три красных знамени», т. е, были разногласиями принципиального политического характера.
