Уселся пришелец средь шири степной.
Всю гору, в величье ее несказанном,
Хотел он увидеть в осколке стеклянном,
Чтоб, в город вернувшись, могучую стать
И дивные свойства горы описать.
Но зеркальце было так тускло и мало,
Что цели добиться ему не давало.
Хоть были глаза у пришельца остры —
В осколке не видел он гордой горы,
Не мог распознать он ни формы, ни цвета:
Поверхность скалистая, мохом одета,
Туманно мелькала в стекле перед ним…
Прибег тут пришелец к уловкам иным:
Он встал от вершины в таком отдаленье,
Чтоб полное видеть ее отраженье.
Но многое ль выиграл юноша мой?
Себе навредил он уловкой такой:
Лишь очерк свой зыбкий в стекле отражая,
Черты потеряла громада живая —
Не видно ни склонов, ни сеней ее,
Ни гордых орлов, ни оленей ее!
Не видно долин, водопадов, расселин,
Лесов, чей покров благодатен и зелен,
Где логово тигра, где барса нора,—
Всего, чем дивит и чарует гора.
Хоть знал, что прекрасна она и сурова,
Не мог бы о ней рассказать он ни слова.
«Гора существует!» — лишь это одно
Прочесть ему в зеркале было дано.
Увидев смятенье его молодое,
Промолвил отец ему слово такое:
«Послушай! У юношей пылки сердца.
Последуй благому совету отца!
Рвать финики с ивы — волшебнику впору!
Не легче увидеть и в зеркальце гору!
Коль речь о горе ты затеял вести,
На ней исходи все тропинки-пути…»
К чему эту притчу я в борозду бросил?
В наш век просвещенья, искусств и ремесел
Героя той притчи напомнили мне
Все те, что твердят, не осмыслив вполне:
«Там — новый дворец несравненный построен»,
«Там — новый колхоз похвалы удостоен!..»
Их разум хоть светел уже, но незрел:
Еще не постиг он величия дел,
Когда, торопливо расставшись со стройкой,
Тетрадь раскрывают для записи бойкой.
Они — будто слышали весть от немых,
Горы не увидите в зеркальце их!
Коль образ еще не внедрился в твой разум,
Поэт, как его расцветишь ты рассказом?
Коль вещь не проникла в сознанье твое,
Как можешь другим описать ты ее?
Большой океанский корабль — не для пруда,
Слить пруд в котелок — не по мерке посуда!
Свободная мысль торжествует вокруг,
Блеск техники всюду, цветенье наук!
Бывало, в деревне — земля да скотина.
А нынче и книга там есть, и машина.
Дехкана узнаешь ли? Стал он другим:
Смысл нового века раскрыт перед ним.
Он яблоко знанья снял с ветки науки,
И общее благо творят его руки.
В фабричных цехах, на колхозной земле,
Иные — в ученье, а те — в ремесле,
Не только догнать искушенных сумели —
Быстрей просвещенных приблизились к цели!
К тому эта притча, чтоб нашей земли
