Так-то вот. Мытарят его как зайца гончие.
Не один день они так на его давят, дохнуть не дают, а он знай отбивается. И неплохо вроде отбивается, тогда он в карман за словом не лез. Но их много, а он один. Рази от такой своры отобьешься?
Тыркается он туда, сюда, хочет их со следа сбить. Токо бы улизнуть, думает, а там уж как-нибудь.
Вот он и говорит им: да, с некоторых пор и сам, мол, примечать стал, переменился он. Милияну видеть не может, не то что жить с ей как с женой венчанной. И на работе, и дома, и когда идет, и когда лежит, Лиляна у его с ума нейдет. Должно, ведьма и вправду наворожила, не иначе. А жениться на Лиляне он и не думает, старому Алексе он об том сказал, но это так, несурьезно, ему главное охоту свою утолить и ей отомстить за того шофера. Знает он про его все, сама ему призналась, молодая была, неопытная, а он, сволочь и охальник, вот и обманул ее. Но ей уж от его досталось, знает теперича, какая у его рука тяжелая. И пущай не боятся, вот он малость от ворожбы ослобонится, тут же с Лиляной покончит. Пока-то он ишо не может, материно зелье совсем вскружило ему голову, ничё не соображает. А как все кончится и он разорвет с ей, через какое-то время авось и Милияну снова полюбит и вместе с детьми домой вернет. Он дочек любит.
Мелет человек и что думает, и чего не думает, лишь бы отвязаться поскорей и побежать на соседский двор к Лиляне. Видать, он думал, как скажет им, что его старуха заворожила, они перепужаются, и давай бог ноги. Думал, куда как умно все рассудил.
А какое там, брат, умно? Ведь как-никак с сербами дело имел. Да ишо лапотниками. Рази с ими сладишь?
Слушают они его, слушают.
Головой кивают: хорошо, распрекрасно, выходит, нечего нам было пужаться. Ладно, коли так; мы ведь не знали. И как услышали, что, может, он когда и вернет Милияну, помчались за ей в село и привели домой. Вместе с детьми.
Витомир спрашивает: это ишо что такое? Дак ведь ты, говорят ему, сказал, что хочешь вернуть ее. Он давай гнать ее из дома, вот-вот кулаки в ход пустит, пошла вон, холера проклятая, всю жисть мне испоганила, я другую люблю. А родичи его за руки держат, а ее в сторонку оттирают да в уголок прячут. Дак ведь ты сам сказал, что хочешь вернуть ее. Да ты что, всамделе, как цыган какой, семь пятниц на неделе. Окстись, брат.
И так не один день. Он гонит ее, они защищают.
«Для того ли, — спрашивает его отец, — я тебе дом купил, чтобы ты сюда курву привел, а собственных детей по свету пустил?»
