Антонио развернулся и пошёл прочь. Фобии стало стыдно.
— Я только Несмею предупрежу, а то она без меня не спит, — крикнула она в спину. Спина дрогнула и распрямилась.
Полянка была такой широкой, что верхушки деревьев не загораживали звёзды.
— Холли со мной почему подружилась — ей было интересно всё про псевдомагов. Ей было лет восемь. И она всем, кто её обижал, говорила, что вот приедет старшая сестра и превратит их в слопов. Ей никто не верил, потому что сестры никто не видел, — голос Антонио был тих и задумчив. Они лежали на траве — ровно в метре друг от друга — и смотрели на звёзды.
— Как это — с проводником?
— Как будто с лезвием в сердце. Мы же росли вместе. Наши дома через дорогу. Ночевали друг у друга. Ну вот и выросли. Когда случается выплеск, проводник отводит щупальца в никуда. Они ничего не могут поймать, понимаешь? И это больно, потому что голод силён. А в ответ — пустота. Но это очень правильно, потому что безопасно для других. Но ведь Холли не может быть всё время со мной. Так, в отдельных случаях. И ей тоже потом нехорошо. Слабость. Пить хочется. Шоколада.
Фобия знала, что лишь немногие псевдомаги находят своих проводников. Это связь особого уровня.
— Я вам завидую, — честно сказала она. — У меня никогда ни с кем так не было. Близко. Да, наверное, и не будет.
— Мне бы хотелось стать ближе, — серьёзно сказал Антонио. — Я так много слышал про тебя. И всё время думал — какая же ты на самом деле?
— И какая?
— Странная. Красивая. Слабая и сильная. Мне хотелось бы что-нибудь для тебя сделать. Хорошее.
— Ты делаешь, Антонио.
— Я отрекаюсь от своего имени. Отныне и навеки. Принимаю свой крест — служить тебе при жизни и после смерти…
Собственный голос царапает горло. Руки, сжимающие ритуальный меч, в крови. Болит всё тело. Оно избито. Оно устало. Оно хочет покоя. Оно не хочет исторгать из себя слова старинной клятвы повиновения. Как же не хочется повиновения. Как же хочется жить. Жить! Но об этом думать уже поздно.
— Я принимаю твою присягу, юный воин. Я принимаю твою жизнь, в ответ дарую свою силу… Встань, наёмник. Теперь ты будешь вровень со мной. Вместе мы возьмём эту страну.
Лицо будущего Наместника — ныне ещё просто предводителя разлохмаченного войска — серьёзно. Оно тоже в крови и пыли. Ярость битвы затихает вдали. Начинает накрапывать дождь. Он омоет их раны. Он примирит его с потерей имени, жизни, свободы.
Повиновение. Подчинение. До ненависти, до рвоты. Верный пёс никогда не укусит руку своего злобного хозяина. Никогда. Скорее, он вцепится в собственную плоть.
