И она, сделав страдальческое лицо, схватила себя за волосы и завыла:
— Тошша, тошша. О тошша, тошша!
Я расхохотался, до того это выглядело уморительно в исполнении девчонки, да ещё и с неверным произношением.
— Веселитесь, да? — раздался мрачный голос.
— Да брось, Андрес. Наплакаться мы ещё успеем. Лучше пойдём перекусим, а заодно и подумаем, как нам пережить приезд старшего мирса. — я встал и протянул руку Аните, — Окажите честь бедному демону, мистрельена, сопроводить вас на званый ужин.
— Сопровождайте, — девушка поднялась и величаво поплыла к лестнице, затем фыркнула, схватила Андреса за рукав и потащила вниз. Приготовленная кухаркой еда давно остыла и мне пришлось разжигать печь, благо всё необходимое лежало рядом. Даже имелась волшебная зажигалка с непонятным принципом работы. Молодёжь с интересом наблюдала, как я гремлю посудой, стучу ножом по разделочной доске и совершаю какие-то таинственные действия. Андрес ненадолго отлучился и принёс кувшинчик с вином и серебряными бокалами. Я приготовил самое быстрое и элементарное — яичница. Добавил кусочки жареного мяса и посыпал ароматной травкой, наподобие киндзы. Тем не менее это простейшее блюдо оказалось откровением. Оказывается яйца здесь только варят, иногда запекают в углях или добавляют в муку. После лёгкого перекуса, под вино с клубничным привкусом, мы обсудили дела наши скорбные, то есть мои. Решили устроить тайную лёжку на чердаке этого дома, как самое малопосещаемое место. Кроме печника, раз в год приглашаемого для осмотра стояков дымовых труб, остальным там делать было нечего. После первого кувшинчика последовал второй и, слегка порозовевший народ, потянуло на душевные разговоры. Для комфортной беседы перешли в гостиную. Я пристроился в кресле, а молодёжь напротив, на маленьком диванчике. Первой начала, сгорающая от любопытства, Анита:
— Мирс Сергис, а как ты к нам попал? Вся эта суета, беготня совершенно выбила из колеи, — она попыталась изобразить вселенскую усталость, попутно двинув локтем находящегося в лёгкой нирване друга, — А нам интересно это узнать, правда Андрес?
— Что? Да, да конечно, желательно всё, — он помахал неопределённо рукой и прикрыл глаза.
— Ну, что же, слушайте. — я нахмурил брови и потёр подбородок, — Чёрной — чёрной ночью, когда души спящих людей особенно уязвимы, а луна неспособна разогнать прячущийся во тьме ужас…
Анита слушала, даже скорее внимала мне, с приоткрытым ртом и, разгорающимися от предвкушения чего-то необычного, глазами. Её пальцы вцепились в Андреса и похоже доставляли тому неудобство.
