Также игра содействует эмоциональному развитию благодаря тому, что помогает ребенку постигать свой внутренний мир, делая его видимым. По словам Джо Фроста, профессора и защитника игры на протяжении уже более 50 лет, игра позволяет ребенку превратить нечто непонятное в то, чем можно управлять. Когда дети проигрывают свои эмоции, перед ними проявляются их импульсы и образы, несмотря на нехватку слов и осознанности.[79] Нейробиолог Яак Панксепп утверждает, что мы должны создавать заповедники игры для маленьких детей как средство поддержки эмоционального и психического здоровья.[80] Он говорит, что тяга к игре встроена в эмоциональные центры мозга и, возможно, является самым недостаточно используемым ресурсом для решения проблем с чувствами. Действительно, игра сохраняет эмоциональное здоровье всех млекопитающих и помогает снижать стресс и скуку, а также повышает психологическую устойчивость.[81] Специалисты по детскому развитию связывают недостаток игры с тревожностью, проблемами с вниманием и депрессией у маленьких детей,[82] кроме того, нехватка игры в дошкольные годы связана с эмоциональными и социальными проблемами во взрослом возрасте.[83] Родители часто замечают, что в детских играх всплывают сюжеты, начиная от повседневных впечатлений и заканчивая вскрытием внутреннего конфликта. Одна мама рассказала: «Мы с мужем шутим, что можно точно предсказать, что проявится в игре в зависимости от того, что мы делали всей семьей. Когда мы возвращаемся из зоопарка, детская превращается в зоопарк, когда из магазина – в магазин». Еще одна мама рассказывала, что, когда ее дочь пошла в детский сад, она стала играть в воспитательницу: рассаживала кукол в ряд и сочиняла им сказки. Некоторые куклы слушали внимательно, а других приходилось ругать.
Когда ребенка что-то волнует, игра может отражать то, над чем он бьется. Родители альфа-детей (см. главу 5) часто замечают в игре сюжеты о доминировании и зависимости. Например, об этом поведала мама одного 5-летнего мальчика. Ее смущала навязчивая игра сына, где он раз за разом исключал себя из семьи: «Макс строит остров посередине гостиной и устанавливает там нечто вроде палатки. Он относит туда все, что нужно для самостоятельной жизни, например, еду с кухни, подушку, одеяло, игрушки и книги. Никого туда не пускает. Как будто он прячется или сбегает туда». Когда мама поняла, что отделение было шагом, который Макс делал от отчаяния, она смогла начать отвечать на лежащие в его основе эмоциональные потребности. Несмотря на то, что игра может казаться легкомысленным занятием, стоящие за ней эмоции вполне серьезны.
