– Это ты к чему? – не понял Петя.
– Да так, к слову пришлось. Не поверишь, мне сейчас этих несчастных покойников, или кто там они, жалко стало. Мы неслись на кладбище на такой волне ярости, что, встреться нам один из них, поставили бы раком, не задумываясь. Где, скажи мне, ужас перед Злом, паника при виде торжества мертвой материи?
Петя поморщился:
– Че-то тебя несет. Триллеров, что ли, насмотрелся? Зло, мертвая материя… Еще про Темного Властелина вспомни. Будь проще. К тому же, не знаю как кому, а мне, например, было страшно.
– Вот! – поднял палец Арменыч. – Страшно! Но ты же не заперся дома и не задал стрекача до канадской границы?
– Ща, все брошу и побегу. Хотя один бы, может, и побежал. Когда вокруг народу полно, зачем такие крайности? Всем миром и справимся.
– А вот Бердяев говорил…
Что говорил Бердяев, Пете узнать не довелось. Ночь проросла гулом моторов, сначала далеких, а затем совсем близких.
– Что за фигня?
Этот вопрос интересовал всех, поэтому в деревню ворвались, задыхаясь, а кое-кто и держась за сердце. Они все равно опоздали. Их Вышелес стал каким-то другим Вышелесом: шумным, освещенным – чужим. Повсюду сновали люди, одетые в форму спасателей и военных. Огромные угловатые машины нахально стояли прямо на центральной улице. Среди них затесались солидные мерседесы скорой помощи, что уж совсем дело небывалое.
Народ замер в нерешительности. Они бы так и стояли, пряча за спиной колья и лопаты, если бы к ним не подошел незаметный человечек.
– Чего стоим, православные? – поинтересовался он прокуренным голосом. – Чрезвычайное положение. Все по домам.
– Происходит-то что? – отважился поинтересоваться кто-то.
– А сами не знаете? – Человечек пожал плечами и растворился в массе снующих людей.
Делать нечего. Покряхтев, почесав в затылках, но не получив из этих действий никакой информации, народ начал рассасываться – чрезвычайное положение не шутка. Петя тоже отправился домой, прихватив с собой Федора. Арменыч увязался с ними.
– Марию Семеновну проведать, – объяснил он.
На вопрос Пети, а как же чрезвычайное положение, старик легкомысленно пожал плечами и выразил надежду, что Петя не выкинет его ночью на улицу. Злобным патрулям на поживу, как он выразился.
Дома оказались тишь, гладь и божья благодать. За маму Петя очень переживал, поэтому открывшаяся ему картина сонного царства его даже порадовала. Он аккуратно вытащил ружье из рук сладко всхрапнувшего Степаныча и отложил его в сторону. От греха подальше.
